Шестой

Он ничего не отвечает, но это привычный стиль поведения Шестого. Как будто общаешься со старым псом, который не всегда слышит, что ему говорят. Пес не слышит, когда зовешь его по имени, но не сомневайтесь, он мгновенно услышит, если в соседней комнате или на расстоянии десяти метров на пол упадет какая-нибудь еда.

— Пошли, — зовет меня он несколько минут спустя. — У нас мало времени на сборы.

Он может убить меня, если захочет, и я не буду против. Увидеть кусочек Европы — еще один пункт из моего списка желаний.

Мы приехали два дня назад, и пока я пыталась привыкнуть к смене часовых поясов, Шестой планировал следующий шаг. Кажется, мы должны подготовиться Бог его знает к чему.

Подойдя к нему, замечаю, что он успел вытащить нереально дорогое платье от дизайнера, чье имя я даже произнести вслух боюсь, и Лабутены.

— Посмотри на меня.

Я делаю, как он велит.

— Я в состоянии нарядить тебя, но если ты не справишься с ролью, то ты будешь самой обычной женщиной в дорогих тряпках.

Ауч.

— Какую роль я должна сыграть для вас сегодня, господин? — спрашиваю я сладким писклявым голоском.

Шестой сердито щурится.

— Помешанную на деньгах содержанку.

— А ты, значит, будешь моим папиком? — ухмыляюсь я.

Шестой сжимает челюсти.

— Быстро заткнулась. У меня нет времени заталкивать член в твой несносный ротик.

О, а вот и мой кровожадный обаяшка.

— Я буду элитной шлюхой или стервозной светской львицей? — в конце концов, есть же разница. И если я должна играть роль, то это очень важная деталь.

— Элитная стервозная шлюха, которая умеет быть чертовки тихой и не произносить ни слова. Ты должна выглядеть чертовски сексуально. Отвлекать внимание от меня.

Нацепив наряд, который сейчас лежит передо мной, я, несомненно, буду привлекать внимание. Короткое, плотно обегающее платье как нельзя лучше напоминает клетку, благодаря черным полоскам ткани, которые пересекают узор из кремово-белых геометрических фигур.

Добавьте к этому черные кожаные Лабутены на шпильках — и вот вам комбинация, которая сведет с ума всех окружающих мужчин.

Надеюсь, у меня получится соответствовать образу, ведь я больше привыкла к медицинской форме. Я каждый день ношу ее. Наряжаюсь я только по особым случаям, но все равно никогда раньше не надевала ничего столь дорого, как платье, лежащее передо мной.

Прежде, чем переодеться, я закалываю волосы кверху и принимаю быстрый душ. Я бы ни за что не надела это платье без душа

Насухо вытершись, я отбрасываю полотенце на кровать. Достаю из недр чемодана сексуальный комплект нижнего белья, который выбрал Шестой и который, вероятно, идеально подойдет под это дорогущее платье. Но не успеваю я надеть белье, как Шестой выхватывает его у меня и швыряет мне платье.

— Нет.

Я смотрю на платье в своих руках.

— Нет? Что ты хочешь этим сказать?

Он бросает трусики и лифчик обратно в чемодан и встает передо мой. Опустив руку, Шестой проводит пальцами по клитору, и по моему телу пробегает дрожь.

— Никакого нижнего белья, — велит он и вводит пальцы в мою киску.

Он негромко стонет и облизывает губы, трахая меня пальцами. Рот у меня приоткрывается, бедра двигаются в такт с его пальцами, и я неотрывно смотрю ему в глаза.

Белье не будет проглядывать сквозь платье, если я буду голая, но у меня есть подозрение что Шестой забрал его у меня не по этой причине.

— Что, и без лифчика? Грудь у меня не такая упругая как раньше.

Шестой поднимает руку и грубо обхватывает мою грудь, больно ее сжимая. Я шиплю от боли и пытаюсь вырваться. Так как у меня второй размер, ему особо не за что ухватиться, но, очевидно, достаточно, чтобы он мог удержать меня на месте. В это время второй рукой он по-прежнему «обрабатывает» мою киску.

— Прекрати, черт возьми, отвлекать меня.

— Ведь ты сам велел мне раздеться, — задыхаясь, возражаю я полным желания голосом.

Резко введя в меня пальцы, он заставляет меня кончить, а затем мчится в ванную принять душ. Ноги у меня подкашиваются, и я опускаюсь на кровать, чтобы успокоиться.

Ненавижу этого мужчину, презираю за то, что он сделал с моей жизнью, но все равно не хочу ничего сильнее, чем ощутить на себе его тело, его член внутри меня.

Эта раздвоенность, грызущая меня изнутри, мешает мне понять, какая сторона перевешивает.

***

— Я не должен дрочить, когда ты рядом, — говорит Шестой час спустя, когда мы направляемся к двери.

— Мог бы трахнуть меня. Мы оба хотели этого, — я прекратила отрицать, что хочу его, еще на прошлой неделе. Это несколько облегчило жизнь, особенно с учетом того, насколько сложной стала моя. Минус одна проблема, о которой нужно волноваться.

— У нас не было времени, — лифт остановился этажом ниже и внутрь зашли два хорошо выглядящих мужчины в сжитых на заказ костюмах, вынудив Шестого прижать меня поближе к себе. — Но позже я собираюсь затрахать твою киску насмерть.

Тело охватывает дрожь, а киска сжимается при мысли о его обещании. Его комментарий даже привлекает внимание двух мужчин: они проходятся взглядами по мне и только после этого отворачиваются.