Шестой

Меня охватывает ликование. Один есть, он ранен и скорее всего не будет продолжать преследовать нас.

Время теряет свое значение, пока мы бежим по коридору. Звуки доносятся со всех сторон, но я словно под кайфом.

Мне не удается сосчитать, сколько еще человек в здании. С каждым преодоленным поворотом, каждым коридором, дверью мне кажется, что преследователей становится все больше и больше.

Когда мы выворачиваем из-за угла, Шестой делает три выстрела, и еще двое мужчин в черном выбывают из игры.

У них не было ни единого шанса.

Я стараюсь держаться как можно ближе к Шестому. Когда по нам откуда-то стреляют, я морщусь в ожидании боли. Шестой разворачивается и, вытянув руку, задвигает меня себе за спину, когда я делаю пять выстрелов туда, откуда доносятся какие-то звуки.

Он напрягается, но разворачивает нас в противоположном направлении.

Не успеваем мы сделать и десяти шагов, как ногу простреливает боль, и я спотыкаюсь, но мне удается сохранить равновесие. Теперь я бегу прихрамывая и при каждом шаге ощущаю, как по бедру течет что-то теплое.

Шестой останавливается в паре шагов впереди меня и тащит меня сквозь большую металлическую дверь, а за нашими спинами гремят еще несколько выстрелов.

В конце коридора появляются еще три человека, и я снова спотыкаюсь, практически падая на пол. Сердце пропускает удар, а затем я поднимаю пистолет и нажимаю на курок.

Жму.

И жму.

И жму.

Двое падают на пол, одному из них пуля попадает в голову. Третий бросается в атаку, нацелив на нас пистолет.

Стреляя наобум, я отступаю, а Шестой выходит вперед. Два удара, и третий парень падает на пол.

Времени на раздумья нет, мне некогда думать над тем, что я сделала. Потребность убежать, выжить — все, что сейчас важно.

Страх и адреналин создают убойный коктейль.

Мы спешим, ищем выход, хоть какой-нибудь зазор. Очередная дверь, еще один коридор, и вот мы уже в большой комнате, в которой на нас наступает еще одна группа противников.

— Да бл*, — Шестой бегом пересекает комнату, расшвыривая все на своем пути.

Комната находится в конце коридора, и кажется, что это единственный выход.

Шестой вытаскивает пустую обойму из пистолета и достает другую из кармана. Вставляет ее в ствол, с хлопком загоняет ее в пистолет и передергивает затвор.

Топот ног нарастает, и, схватив за руку, Шестой тащит меня к единственному оставшемуся выходу. По ту сторону большого окна есть небольшие мостки.

Он открывает окно и спрыгивает на узкую платформу из металлических прутьев.

Просунув голову обратно в окно, он протягивает мне руку и помогает вылезти наружу. Мостик кажется довольно устойчивым, но руки у меня по-прежнему трясутся, ноги отказываются подчиняться, едва ли не проваливаются сквозь пол из прутьев. Очевидно, эта платформа предназначена для людей с лучшей координацией.

Рука Шестого по-прежнему обхватывает меня за талию, когда в помещении позади нас раздается выстрел. Он притягивает меня ближе к себе и разворачивается, чтобы выстрелить в ответ. Судя по стонам, он попадает в цель, но дырка в его куртке и кровь, струящаяся вниз по руке, подсказывают мне, что он не единственный, чья пуля достигла цели.

Мы ни на секунду не останавливаемся, подошвы нашей обуви стучат по металлу под нами.

Я стараюсь не смотреть вниз, но поскольку здесь нет поручней, я вынуждена, иначе рискую свалиться через край. К сожалению, это означает, что мои глаза прикованы к земле, которая находится на четыре этажа ниже нас.

Голова у меня кружится, и я намертво вцепляюсь в куртку Шестого, который помогает мне идти.

Прежде чем мы успеваем добраться до противоположной стороны, из-за какого-то крупного оборудования, к которому присоединена платформа, по которой мы движемся, выступает человек. Он поднимает пистолет, но Шестой успевает выбросить вперед руку и ударить его по руке в момент выстрела. Пули рикошетят, и у Шестого из рук падает пистолет.

Левой рукой Шестой хватает парня за горло, и у того выпучиваются глаза, пока мой киллер перекрывает ему доступ кислорода. Выхватив один из своих ножей, Шестой всаживает нож ему в живот и резко дергает его вверх.

Из открытого рта мужчины доносится булькающий звук. Шестой вытаскивает нож, и когда мужчина падает к его ногам, он толкает его в грудь, отчего тот переваливается через край и падает вниз.

Я смотрю на упавшего вниз мужчину, и впервые мне плевать, кем он был. Либо я, либо он. Я даже не вздрогнула от того, каким жутким способом его прикончил Шестой.

Я испытываю извращенное удовлетворение от мысли, что у него больше никогда не будет ни единого шанса причинить мне вред. Я никогда не видела, чтобы человека убивали с такой жестокостью, и это, конечно напугало меня, но вместе с тем и порадовало. Шестой сделал это не только, чтобы спасти свою шкуру. Он и меня спасал.

Рука у него в крови, и вся одежда покрыта красными пятнами.

Шестой вытирает нож о брюки и убирает его. Когда он наклоняется, чтобы поднять пистолет, который выронил, раздается стук множества подошв по платформе.

Мы замираем, напряженно вслушиваясь и пытаясь понять с какой стороны он доносится.