Шестой

В коридорах стоит тишина, но мы все равно продолжаем передвигаться крайне тихо, стараясь избегать тел. На каждом углу мы останавливаемся и ждем, не раздастся ли звук шагов.

Лестничные пролеты тоже пусты, насколько мы понимаем, но мы все равно спускаемся как можно тише. Это нелегко, острая боль в ноге нарастает с каждым шагом.

Когда мы спускаемся на первый этаж, Шестой приоткрывает дверь на пару сантиметров. Убедившись, что снаружи безопасно, мы выходим из здания.

В здании стоит гробовая тишина.

Неужели мы убили всех?

От этой мысли желудок скручивает. От сочетания слов «мы» и «убили».

Я убила.

Без колебаний.

Воистину, чего не сделаешь, чтобы выжить.

Даже лишишь другого человека жизни.

Мы добираемся до парковки без происшествий, что только укрепляет меня в мысли, что все в здании мертвы. За нашей машиной припаркованы два больших черных внедорожника. Этих машин точно не было, когда мы приехали сюда.

Где же тогда владельцы двух других машин? Тех, что стояли на парковке, когда мы приехали, и которые так и стоят на своих местах.

Но пока мы идем по грязной дороге, я решаю оставить вопросы на потом.

В полной тишине мы садимся в машину и трогаемся.

Глава 22

Адреналин пошел на спад, в голове непрерывно прокручиваются картины событий последнего часа. От стрельбы болят уши, и кажется у меня что-то не в порядке со слухом.

— Это была команда зачистки? — интересуюсь я, вспомнив термин, который Шестой использовал в беседе с Джейсоном.

Шестой кивает.

— Они знали, что мы придем.

— А не поздновато?

— Четвертый был здесь довольно давно. Если его убили там, то им не было бы нужды появляться.

Я внимательно смотрю на него. Серьезность того, что он подразумевает, слишком тяжела.

— Значит в системе утечка.

Шестой снова кивает.

— Почему их было так много?

— Они хотели убедиться, что я не уйду.

— Но зачем им это?

Шестой крепче сжимает руль.

— Вопрос на миллион долларов. Двое из нас, может, даже трое, мертвы. Их выследили и убили.

— У тебя есть какие-то догадки, — выдвигаю я предположение, изучая выражение его лица.

Мышца на его челюсти дергается.

— Ты говорила, что Третий, скорее всего, выпил какой-то наркотик.

— Ну да.

Шестой мотает головой.

— Не могу себе такое представить.

— Почему?

— Мы все очень осторожны почти до паранойи, касательно содержимого наших напитков.

— Но ты же пил в баре, — Шестой тогда заказал выпивку для нас обоих.

— Да, но я внимательно следил, что и откуда наливает в бокал бармен.

Черт возьми.

— Что будем делать теперь?

— Сначала нужно подлататься. Тебе придется зайти в аптеку и купить нам кое-какие медикаменты.

Уже два месяца я нигде не была одна, кроме, разве что, номера в отеле.

— Я?

— На тебе меньше крови.

Я посмотрела на Шестого, затем осмотрела себя. Окружающие проявят любопытство, где он побывал, а я, и правда, выгляжу просто слегка пострадавшей.

Полчаса спустя мы подъехали к аптеке, и я вылезла из машины. Шестой вручил мне пару двадцатидолларовых банкнот и перечислил все необходимое.

Мне нечем было прикрыть рану на ноге, как и оттереть потеки крови, поэтому, войдя в аптеку, я постаралась придумать правдоподобное объяснение.

Собака поцарапала? Нет, рана слишком большая.

Ожог от спуска по канату? Слишком много крови.

Несчастный случай на кухне? Ага, конечно.

Эксперимент с очищением тушки курицы от волосни над огнем закончился печально? Только не в этом наряде.

Несколько человек поворачивают головы в мою сторону, пока я, прихрамывая, иду к отделу первой помощи. Теперь, когда адреналин сошел на нет, я остро ощущаю боль.

Смутное чувство облегчения от крошечной дарованной мне свободы кажется мне очень странным. Шестой не дышит мне в затылок, пытаясь убедиться, что я не нарушаю установленные им границы.

Он сказал, что в отеле у него есть некоторые медикаменты, но ему нужны бинты и большая бутылка перекиси водорода. Еще он попросил купить поддерживающую повязку для руки, и нам обоим не помешал бы «Биофриз» от болей в мышцах (прим. Биофриз — современное обезболивающее средство на основе биологического охлаждения). Несколько упаковок аспирина, пара бутылок холодной воды, и вот я уже ковыляю к кассе, где добавляю к покупкам пакетик с M&M's и здороваюсь с кассиршей.

— О, милочка, что это с вами приключилось? — с милым акцентом чистокровной южанки участливо спрашивает та.

— Обожглась, — слова сами слетают с губ и звучат довольно правдоподобно. Ведь возможно же, что я прислонилась к чему-то очень горячему, что сожгло верхние слои кожи.

С другой стороны, я ведь свою рану толком и не рассматривала.

Участливая продавщица заглядывает в мою корзинку с покупками и кивает.

— Это должно помочь. Я бы еще добавила пару стопок текилы, чтобы ослабить боль.

Я мило улыбаюсь ей.

— Отличная идея. Благодарю.

Зажав в кулаке сдачу, я уже двигаюсь к выходу, и тут в аптеку входит коп.

При виде засохшей крови, выражение лица у него становится очень даже выразительным.

Он улыбается мне, и уголки моих губ тоже ползут вверх. Я наблюдаю, как его глаза обеспокоенно распахиваются шире.