Шестой

Потянув за ручку, я распахиваю дверь, но Шестой хватает меня за руку. Встретившись с ним взглядом, я вижу то же ледяное спокойствие и равновесие, как и тогда, когда он вломился в мою лабораторию.

— Ничего не делай. Ничего не говори. Ты здесь только по одной причине, по ней единственной. Шаг влево, шаг вправо — и станешь еще одним телом среди кучи прочих сегодня.

Я киваю, но по телу пробегает дрожь. Раскованная атмосфера развеялась. Только дело. А я снова стала незавершенным заданием.

Спустя девять недель моей истории просто никто не поверит. На самом деле, все сложнее и сложнее представить себе, что даже если я сумею сбежать от Шестого, то когда-либо вообще смогу вернуться к своей прежней жизни.

Подведем итог — мне никогда не вернуться к нормальной жизни, о семье и друзьях вообще молчу.

Да, я начала смиряться со своим положением. Я бы даже сказала, что превратилась в совершенно другого человека. Пейсли Уоррен кажется далеким воспоминанием, а Лейси Коллинз путешествует по всему миру с бескомпромиссным плохим парнем, к тому же еще и богом секса.

Богом секса? Пейсли, серьезно?

Да он говнюк! Я возлагаю всю вину на то, что обманулась одним из его альтер-эго, когда мы встретились. Поэтому так запуталась.

Седьмой выходит из машины и, мазнув взглядом по мне, подходит к Шестому.

— Мне удалось взломать их систему сегодня днем.

— Значит, камеры не работают?

Седьмой кивает.

— Я собирался дождаться утра, но в связи с тем, где мы находимся... — Седьмой бросает взгляд в сторону здания. — Думаю, так даже лучше.

Дверь для персонала располагается с торца здания, и чтобы войти, требуется приложить пропуск.

Не успеваю я отругать себя, что не подумала про это, как Седьмой вытаскивает из рюкзака чистенький пропуск и вставляет его в щель. Лампочки на панели сменяют цвет на зеленый, и замок щелкает.

Хорошо, что киллеры всегда приходят подготовленными, потому что мне бы очень не хотелось возвращаться в морг, когда здесь будет больше народу.

И только сейчас я вдруг осознаю, на полном серьезе осознаю.

Все в этом здании умрут. Они не оставят никого в живых, и все это только ради того, чтобы скрыть смерть одного из Отряда Убийц.

Пока мы идем по коридору, руки у меня трясутся. Когда мы выходим в приемную, я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Раздается знакомый приглушенный хлопок пистолета и звук падающего на пол тела.

Я открываю глаза и оглядываюсь, но сразу же жалею об этом.

По ящикам картотеки вниз сползает мужчина лет тридцати, смуглый, с дыркой ровно посреди лба.

На стене за его спиной все забрызгано красным и кусочками субстанции, в которой я опознаю мозговую ткань.

В желудке у меня все переворачивается.

Ну не создана я для жестоких убийств. Я способна стерпеть жестокость, но находится здесь, стоять рядом с человеком, который сделал этот, знать, что я буду спать с ним в одной кровати, его руки будут обнимать меня...

Но ведь это не первый раз. Это не первый человек, которого он убил у меня на глазах, а после трахнул меня.

Хотя ситуация и стала более привычной, можно даже сказать, приобрела обычный заведенный порядок, я по-прежнему остаюсь заложницей, пусть и с новым статусом компаньона. Угроза смерти — вот что удерживает меня рядом с ним, что бы я там себе не говорила.

И пока мы идем по коридору дальше, я пытаюсь стереть недавно увиденную сцену.

Пытаюсь не думать о своей семье и друзьях.

— Морг там, — сообщает Седьмой, указывая на большие металлические двери в конце коридора.

На этой двери есть еще одна цифровая панель, но на этой раз волшебный электронный ключ Седьмого не срабатывает.

— Похоже, нам понадобится помощь, — говорит Шестой.

И оба киллера идут в противоположный конец коридора, где в нескольких окнах горит свет.

Первая комната оказывается пустой, или, по крайней мере, она кажется таковой. Но, в итоге, в дальнем ее конце обнаруживается даже не один, а целых три человека.

Два выстрела, и Шестой и Седьмой входят под крики ужаса

— Забери у нее пропуск, — велит Шестой, и его тон не оставляет сомнений, к кому он обращается, как и не оставляет возможности оспорить приказ.

Я выхожу вперед, стараясь не смотреть на два свежих трупа или в глаза их следующей жертве.

Но все же бросаю взгляд на девушку, и внезапно она ахает, а с ее губ срывается мое имя, мое настоящее имя.

— Пейсли?

Черт.

Нет.

Я смотрю в такие знакомые спокойные глаза оливково-зеленого цвета. Каштановые волосы собраны в небрежный пучок на затылке, как она всегда и укладывала их, сколько ее помню.

Марисса Уэйд.

— Рисса?

Я в ужасе. Часто моргая, смотрю на нее и прикрываю рот рукой. Глаза начинают жечь слезы.

Нет. О, нет. Ну почему? Что она здесь делает?

Они ведь убьют ее.

Мы с Риссой вместе учились в колледже, у нас одинаковая специализация. Нас всегда ставили работать в паре, потому что наши фамилии шли друг за дружкой в списке. За годы учебы она стала одной из моих лучших подруг.