Шифр

– Началось все с того, что отец захотел помочь бездетным парам. Только вместо случайных доноров он привлек к делу здоровых мужчин и женщин с высоким интеллектом. Что в этом плохого? – Бор-младший пожал плечами.

Нине поневоле вспомнилось детство в приюте, когда потенциальные родители не замечали ее, отдавая предпочтение другим девочкам.

– Вероятно, некоторых людей оскорбляло, что ваш отец отбирал в доноры лишь представителей европеоидной расы, – заметила она.

– Вы совсем как тот репортеришка! – фыркнул Бор. – Его заметка и вызвала скандал. Какой-то нелюдь сжег клинику, а на нашу семью посыпались письма с угрозами. Я тогда учился в старших классах. Отец не вынес такого давления и… – Мужчина помрачнел. – Мою семью до сих пор преследуют, после стольких лет! Мы никогда не простим того проклятого писаку. Он извратил все, над чем трудился отец! Изобразил его одержимым расистом. А отец был мечтателем, настоящим ученым. Он всего лишь хотел помочь человечеству, подарив людям генетически совершенное потомство.

Нина стиснула зубы. Бор-младший, истинный сын своего папаши, свято верил, что отец приносил пользу обществу. Впрочем, ей не хотелось разозлить собеседника в самом начале разговора, поэтому она сдержалась и задала вопрос на другую тему:

– После пожара уцелели какие-то документы?

– Вы не первые, кто интересуется ими. Порой ко мне приходят повзрослевшие дети отцовских клиентов – хотят узнать о биологических родителях. Я напоминаю им, что клиника работала больше тридцати лет назад – до того, как появились цифровые архивы. Отец хранил записи в коробках, а копии – на пятидюймовых дискетах. К сожалению, и бумаги, и дискеты лежали в офисе. – Бор еще больше ссутулился в кресле. – В общем – спасибо поджигателям, – от архива ничего не осталось.

– Совсем ничего? – Нина не могла смириться с тем, что расследование, так далеко продвинувшись, зашло в тупик. – Может, ваш отец хранил какие-то записи дома?

– Нет.

– У него были партнеры по бизнесу или инвесторы?

– Отец, в отличие от многих других ученых, располагал собственными средствами. Когда никто не согласился с ним сотрудничать, он основал клинику на свои деньги.

– А наемные работники? Юрист? Бухгалтер?

– Они ничего не знают о людях, обращавшихся в клинику. Уж поверьте, я и сам наводил справки. Похоже, отец приложил все усилия, чтобы сохранить анонимность доноров и клиентов. Тогда было гораздо проще держать информацию в секрете.

Нина попробовала выяснить масштаб проблемы:

– Как долго работала клиника? Вы знаете, сколько детей родилось за это время?

– Она работала около трех лет. Сколько женщин забеременело, я точно не скажу, но, судя по отцовским рассказам за ужином, от пятидесяти до ста. Супруги, растившие детей, не были связаны с ними биологически, – продолжил Бор. – Эмбрионы создавались из спермы и яйцеклеток доноров, а затем помещались в утробу будущей матери – в некоторых случаях суррогатной.

– Вы знаете еще что-нибудь важное о клинике?

– Думаю, я уже помог вам достаточно – учитывая, что вы до сих пор не сказали, зачем пришли. Теперь моя очередь задавать вопросы.

Нина приготовилась к неизбежному.

В рыбьих глазах Бора мелькнула искорка расчета.

– Я видел вашу четверку в новостях. Вы ищете серийного убийцу по прозвищу Шифр. – Он выдержал паузу, ожидая реакции, а не дождавшись, продолжил: – Я не дурак, агент Геррера. Учитывая, за кем вы охотитесь, а также ваш внезапный визит и вопросы о клинике, я прихожу к единственному выводу: у вас появился подозреваемый. Который являлся частью отцовского проекта.

Прежде чем Нина ответила, вмешался Уэйд:

– Мы не станем ни подтверждать, ни опровергать ваши догадки, мистер Бор.

Тот лишь сипло усмехнулся.

– Вы только убедили меня, что я прав. – Улыбка с его губ исчезла. – У меня всего одна просьба: не упоминайте о клинике. Если пройдет слух, что убийца как-то связан с отцовскими опытами, вся моя семья снова попадет в опалу.

– Мы не разглашаем детали расследования, – заверил его Уэйд.

– Как говорится, все тайное становится явным. Рано или поздно. И я хочу, чтобы вы, – он указал на всех по очереди, – поняли одну вещь: вы можете сильно навредить всем, кто появился на свет благодаря отцовской клинике. Если один оказался психопатом, то и остальные попадут под раздачу. Вы разрушите им жизнь. Их заклеймят как продукт евгенических опытов безумного ученого. Я это знаю не понаслышке.

– Почему? – насторожилась Нина.

Бор отвел глаза.

– Я не то хотел сказать, – слишком поспешно буркнул он.

– Вас тоже вырастили в пробирке?

Наследник доктора злобно взглянул на своих гостей. Казалось, сейчас он выдворит их, как это сделала Анна Грейбл. Нина молча ждала. Немного успокоившись, Бор произнес:

– Моя мать была бесплодной. В том числе и поэтому отец занялся репродуктивной медициной.

Становилось все любопытнее.

– Значит, доктор – не ваш биологический отец?