Шифр Данте

– Послушай моего совета: не дави на себя слишком сильно. Это просто расследование. Иногда мы выигрываем, иногда проигрываем. Надо просто продолжать хорошо делать свою работу, и будь что будет.

Но Персис сомневалась, что на это способна. Это было совсем не в ее характере. Всю жизнь она что-то доказывала – отцу, девочкам в школе, миру, самой себе. У нее было очень мало друзей – возможно, как раз из-за вечного нежелания смиряться и подстраиваться под обстоятельства.

Колючая. Высокомерная. Неприятная. За годы она давно привыкла к этим словам, да и к некоторым похуже.

Особенно тяжело было в полицейской академии: два года она была единственной женщиной в море мужчин, из которых многие были не прочь с ней заигрывать, но никто не хотел признать ее равной себе, хотя на занятиях по дзюдо они изумленно смотрели на нее снизу вверх, лежа на лопатках на тренировочном мате.

Персис пришлось отрастить жабры, чтобы дышать в атмосфере постоянной мужской враждебности.

Она вдруг поняла, что Бирла по-прежнему на нее смотрит. Она знала, что он искренне о ней беспокоится.

Бирла был одним из немногих, кто по-доброму принял ее в Малабар-хаусе. Во всяком случае, он не отнесся к ней так презрительно, как остальные. У Бирлы была дочь всего на пару лет младше Персис, судя по всему, довольно решительного характера. Он давно привык уступать женщинам, которые знают, чего хотят. Возможно, из страха, что иначе они его просто сметут.

– Я хочу попросить вас кое-что сделать, – сказала она наконец. – Мне нужно, чтобы вы съездили в Азиатское общество и нашли современный перевод «Божественной комедии».

– А в магазине у вас его нет?

– Нет, я вчера проверяла.

– Что ты надеешься там найти?

– Может быть, ничего. Но Форрестер говорит, что строки, которые Хили написал перед смертью, из «Ада». Просто хочу узнать больше.

– А что с тем англичанином?

– Ингрэмом? Возможно, у нас будут из-за него неприятности. Он как будто писатель и вбил себе в голову, что тут кроется какая-то история.

Бирла приподнял бровь:

– А ты думаешь, нет? – Он почесал бороду. – Звонили от Бхуми. Он назначил вскрытие Хили на восемь часов завтра утром.

Персис подошла к стальному шкафу фирмы «Годредж», в котором в участке временно хранили улики, и вернулась с пачкой тетрадей из рюкзака Хили. Они были формата А4, в обложках из тисненой кожи ярко-голубого цвета и источали слабый запах табака.

Она открыла одну из них. На внутренней стороне обложки рукой Хили было написано:

ПРОШУ ВЕРНУТЬ В АЗИАТСКОЕ ОБЩЕСТВО ДЖОНУ ХИЛИ ЗА ЩЕДРОЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ.

Персис пробежалась глазами по первой странице, плотно исписанной аккуратным почерком: Хили тщательно, строчка за строчкой, переписывал в тетрадь текст «Божественной комедии» из манускрипта, хранившегося в Обществе, сопровождая каждую переводом на английский. Поля пестрили пометками, загадочными знаками, понятными только автору, и ссылками на источники.

Персис перевернула еще несколько страниц, и стало ясно, что вся тетрадь устроена одинаково. Вторая тетрадь ничем не отличалась от первой, а третья была практически пуста.

Она еще целый час изучала записи, но так и не смогла найти ничего, что было бы как-то связано с делом.

В комнату с шумом вошел Джордж Фернандес. Он подошел к своему столу, снял фуражку и плюхнулся на стул с таким звуком, с каким пианино падает с третьего этажа.

– Где ты был?

Лицо Фернандеса выразило одновременно робость и злость. На лбу у него выступил пот.

– Ну, я… – Он запнулся и начал сначала: – Я снова был у Сильвы, как мы договорились. Его друг в Англии подтвердил, что в «Уайтоне» никогда не работала женщина подходящего возраста и внешнего вида. Когда я сказал, что она, возможно, была проституткой, он рассказал о месте в Нариман-Пойнт, которое называется Le Château des Rêves – «Замок грез». Я о нем уже слышал – они стараются не привлекать к себе внимания, но почти все знают, что там происходит. Это элитный бордель для европейцев, маскирующийся под закрытый клуб для джентльменов. Сильва сказал, что в войну он был особенно популярен среди военных, которые проезжали через Бомбей. Сказал, что наша загадочная женщина могла получить свою брошь как раз таким образом.

Персис знала об этом месте – оно располагалось недалеко от книжного магазина ее отца. Ей никогда не приходило в голову зайти внутрь.

– То есть ты хочешь сказать, что жертва могла там работать?

Фернандес вытер рот рукавом:

– Да.

Персис задумалась.

– Надо туда сходить.

Фернандес опустил плечи и старательно избегал ее взгляда. Персис сразу все поняла:

– Ты там уже был.

– Это мое дело, – пробормотал он. – Не было причин ждать.

Персис мысленно посчитала до пяти.

– И что случилось?

– Ну, я… – Он не договорил.

– Они тебя развернули, да?

Фернандес поднял взгляд, его глаза метали молнии.

– Я схожу туда снова.

– Нет. – Персис чувствовала, как в горле клокочет гнев. – Я схожу. Где фотографии из морга?

Явно пересиливая себя, Фернандес выдвинул ящик стола и достал коричневый конверт.