Шикотан – последний форпост государства

Некоторое время я еще колебалась. Убивать это беззащитное существо у меня не было никакого желания. «Может быть, я все-таки смогла бы с ней поладить? – вертелось в моей голове. – У каждого ведь в душе есть свой внутренний ребенок… Станет мне вместо дочки… Будем иногда гулять с ней вместе под ручку по Морскому проспекту. Я буду угощать ее мороженым и шоколадками, а она с восхищением на меня пялиться и говорить, как ей хорошо и спокойно под моей защитой… А я буду надувать щеки, выпячивать грудь колесом и подтверждать: да, мол, со мной не пропадешь…»

А в это время армия ходячих мертвецов будет расти как на дрожжах и захватывать все новые и новые территории, и не останется на земле больше людей, а будет лишь одна бесконечная орава бездушных тварей, растлевающих невинные души детей и живущих под убогими лозунгами «Получи от жизни все!» и «После нас хоть потоп». Ну уж нет! Пока я в силах сражаться, этому никогда не бывать!

Я сделала короткий замах и, больше не давая себе времени на жалостливые сомнения, резким, отточенным за долгие годы служения в качестве жрицы в храме Кибелы движением вонзила лезвие в маленькую точку под левой лопаткой прямо напротив сердца…

Моя жертва умерла мгновенно. Даже счастливая улыбка не успела слететь с ее губ. Так и не разжав объятий, она медленно сползла на землю, оставив за собой на моей груди кровавый след. Почти непроизвольно я снова щелкнула большим и средним пальцами правой руки – и бездыханное тело моего двойника испарилось, как будто бы его никогда и не было. И тогда я засмеялась. Звуковая волна оглушительного хохота пронеслась по всем коридорам и закоулкам подземелья и вернулась ко мне, усиливая новую волну. Это было торжество победителя, которому больше не страшны любые препятствия на его пути, потому что он победил своего наиболее сильного и опасного врага – самого себя. То, что этим врагом оказался мой внутренний ребенок, меня в тот момент нисколько не волновало.

Эрис убивает своего внутреннего ребенка, дабы не путался под ногами на пути к великой Цели

Наконец я перестала смеяться. Пора было отсюда выбираться. Я равнодушно переступила то место, где только что лежал труп, и, никуда не торопясь, двинулась вперед, размышляя над сложившимся положением. Ко мне внезапно пришло ясное понимание, что на самом деле я сейчас сплю. Факт, что я осознаю себя во сне и способна при этом трезво размышлять, меня ничуть не удивил. Со мной такое многократно происходило и раньше. Как обычно, вместе с осознанием тут же пришел страх, что я могу в любой момент проснуться. Вновь превратиться в обычного человека из всемогущей жрицы? Ни за что на свете! Только бы подольше не просыпаться…

Теперь, когда я точно знала, что нахожусь во сне, найти выход из лабиринта коридоров было легче легкого. Первое, что мне пришло в голову – хорошенько разбежаться поперек прохода и сигануть головой вперед, чтобы одним махом прошибить все иллюзорные стены на моем пути. Рефлекторно я прижалась спиной к холодному бетону, желая посильнее оттолкнуться, но не тут-то было – я тут же потеряла опору и едва удержалась на ногах. Мне стало смешно. Это ведь мир сновидений, куда какому-нибудь горе-Архимеду лучше никогда не соваться, чтобы не рехнуться в тщетных потугах найти точку опоры, дабы повернуть Землю. И как я сразу не сообразила… Я закрыла глаза, мысленно внушая себе, что никаких непреодолимых стен для меня в действительности не существует.

Прыжок сквозь стены собственных иллюзий и запретов

На второй попытке я совершила короткий разбег, выбросила руки вперед, вытянулась в струну и в следующее мгновение уже свободно парила над безбрежными водами океана. Лишь у самой линии горизонта с трудом различалась маленькая темная точка – остров Шикотан.

Летавший во сне хоть раз никогда не сможет забыть этого удивительного ощущения. Будь я композитором, то написала бы целую симфонию, куда вплела бы тонкими нитями все свои переживания от полетов, потому что обычными человеческими словами это выразить невозможно. Я думаю, что высшие существа говорят между собой исключительно на языке музыки. Человеческая речь слишком примитивна, чтобы адекватно выразить душевные потрясения, а человеческий мозг слишком ограничен, чтобы осознать выходящее за узкие рамки его жизненного опыта. Рискни я кому-нибудь начать рассказывать о своем личном опыте полетов во сне – мои слова, подобно бильярдным шарам, покатятся, точно в лузу, в ушные раковины моего собеседника, и вместо изысканной небесной мелодии начнут выстукивать примитивную барабанную дробь по его ушным перепонкам, возбуждая нейроны головного мозга, которые от такого грубого воздействия начнут бешено возбуждаться и посылать хаотичные электрические сигналы всем своим бесчисленным соседям:

– Нет, вы слышали, какую ахинею несет эта сумасшедшая? Летала она… Во сне… Как же-как же…

– Раз летала, значит, она самолет? А двигатель у нее где?

– Да нет же, она летала как птица!

– Ага, щааааззз! Хотите сказать, что и крылья у нее есть? Или она руками размахивала? Нет, я просто умру от смеха…