Шикша

— Мить, вдруг это опасно! — воскликнула я, — у нас же есть палатка. Может, лучше её поставить где-то подальше, в стороне? Ну, подстраховаться чтобы…

— И что это нам даст? — спросил Митька и вышел из балка уже без рюкзака. — Ты не помнишь, здесь ведро у них где-то было? Схожу воды принесу. Хотя, что я спрашиваю, ты же не помнишь.

— Ми-и-ить, — жалобно сказала я, пропустив про ведро мимо ушей, — это же рискованно!

— Рискованно, Зоя, было припереться сюда. Вдвоём, — ответил Митька и залез в пристройку. Оттуда сразу же послышался грохот, стук, какое-то позвякивание и возмущённый матерок Митьки.

Через пару минут Митька вылез оттуда, один рукав его был в пыли, зато в руке он держал два ведра.

— Гляди-ка! Нашлись! — улыбнулся Митька, — правда грязные, породу в них таскали что ли? Но ничего, сейчас обмою и сойдёт. А ты пока глянь, может продукты какие остались.

Я кивнула и вошла внутрь.

Единственная комната представляла собой вытянутое помещение, в котором с двух сторон были трёхэтажные нары, между ними — небольшой столик (под окошком, зарешеченным, между прочим), на котором обнаружились семь тарелок, ложки в жестяной банке из-под томатной пасты и две металлических кружки, в противоположном от окна крае (рядом с дверью была небольшая печка-буржуйка, вся ржавая и засыпанная сероватым пеплом, рядом с нею, прислонённые к стене стояли чьи-то старые резиновые сапоги.

По стенам были вбиты большие гвозди, которые служили здесь вместо вешалок, натянутая верёвка над печкой (очевидно, на ней сушили мокрые вещи), два чурбачка (вместо стульев), и небольшая полка, на которой стояла стеклянная банка с закаменевшей солью, надорванный пакетик с лавровым листом и чёрным перцем и пустой стакан из-под сахара.

Ну и где здесь могли бы быть продукты?

Я пожала плечами.

Для очистки совести, я заглянула под нары, на третий этаж нар, за печку. Ничего не было. Хоть шаром покати. Наверное, когда забирали трупы, забрали и продукты, если они ещё оставались.

Но сейчас вернётся Митька и нужно что-то поесть, а у нас кроме подсохшего хлеба и одной банки тушенки ничего и нету. Этого Митьке хватит на один присест. А потом что?

Я вздохнула.

Была бы хоть какая-то крупа — можно бы супу сварить. А так-то даже и не знаю, что делать.

Митька вернулся и с порога спросил:

— Ну что там нашлось?

— Вообще ничего нету, — развела руками я.

— Да не может такого быть! — не поверил Митька. — ты везде смотрела?

— А где здесь особо смотреть? — хмыкнула я, — под нарами нету, сверху на них — нету, на полке нету, за печкой нету. Вот и всё.

— А на чердаке?

— На каком чердаке?

— Вот ты растяпа, Зойка! — со вздохом покачал головой Митька, — бестолковку свою подними и вверх глянь!

Я посмотрела и ахнула — в потолке был люк.

— Я сейчас! — воскликнула я и принялась подтягивать чурбачок, чтобы влезть на стол и оттуда уже открывать люк.

— Да всё уже, всё, ты свой шанс упустила, — беззлобно поддел меня Митька, — стой теперь внизу и не мельтеши.

Он быстро, на одних руках подтянулся между нарами и, поставил ноги на вторые полки. Крышка долго не хотела открываться — щеколда заржавела.

— Зой, подай топорик! — велел Митька, — к рюкзаку сбоку приторочен. Просто потяни его вверх.

Я вспыхнула: он мне как несмышлёнышу какому-то объясняет. Хотя с другой стороны так оно и есть.

Я сбегала за топориком и Митька двумя ударами сбил щеколду. Крышка люка поддалась и со стуком раскрылась.

— О-о-о! — радостно воскликнул Митька, — Живём, Зойка! Держи-ка!

Мне в руки спустилось: две жестяные банки тушенки, две банки сгущенки, пакет пшена, жестянка с консервированными абрикосами, и консервы «сардины в масле».

— Вот видишь. Зойка, — сказал Митька, спрыгивая на пол. — Целое богатство. Живём!

— Ага! — обрадованно сказала я, — если ты печку растопишь, я кашу сварю. И откуда ты знал, что здесь продукты есть?

— Так вы же при мне тогда сюда на рекогносцировку собирались, — пожал плечами Митька, — знаешь, как Аннушка меня загоняла, пока мы вас снарядили и выперли!

— Теперь надо найти кастрюлю, — задумчиво протянула я, — пойду поищу в пристройке.

Я вышла из балка, оставив банки пока на столе.

В пристройке я нашла изрядно закопчённый чайник. В принципе, если ничего не найду, можно и в нём. Но что-то мне не верится, что на ораву людей ни одной кастрюли не было. Как-то же мы еду варили?

В задумчивости, я отошла от балка и решила посмотреть с противоположной стороны от той, куда ходил Митька. Прошла чуть дальше, аж за оборудованную площадку с лавочками и столом, затем сделала небольшой крюк, затем еще пару шагов и увидела старое кострище. Рядом с ним валялся перевёрнутый котелок.

Я подошла ближе: каша в нём пригорела и превратилась в камнеобразную горелую массу.

Я вздохнула, это конечно можно отчистить, но придётся повозиться.

Так, где-то здесь должен быть крупнозернистый песок, Митька на сапогах нанёс, я видела. А ещё у меня нет лишних тряпок, поэтому надёргаю-ка я побольше сфагнума и попробую чистить ним.