Шипучка. Ты уже часть меня

Жуков возмущенно распахивает глаза и поднимает брови.

– Да мне одна овца сегодня крыло притерла на светофоре! Глянешь, а?

Наклоняюсь, пытаясь разглядеть то место, на которое указывает друг, но уже вечереет. Ни черта не видно.

– Приезжай завтра в мастерскую. Там и посмотрю. Окей?

– Хорошо.

– Ладно, мне пора, – протягиваю руку. – Девчонки ждут.

Слава скалится, прищуривая глаза.

– Каблук, – бьет меня по ладони.

– Пошел ты. Дебил! – смеюсь и ухожу в сторону своего «форда».

На меня не действуют все эти издевки. Как мне не стыдно за свое прошлое, так и не стыдно и за настоящее. Я все делаю по собственному желанию и для собственного кайфа. Сейчас все, чего я хочу, это Ника. Она же и мой «чистый кайф».

Шипучка ведет себя очень тихо по дороге домой, лишь бросает тихое «пока-пока» Люде, когда мы высаживаем ее возле подъезда. В квартире она с опущенной головой просит разрешения воспользоваться моим ноутбуком, чтобы позаниматься, и, совсем никак не отреагировав на шутку о папке с обнаженкой и моей собственной фотосессией в стиле «ню», уходит в спальню. Она тихо закрывает за собой дверь, но для меня этот звук оглушителен, словно хлопок по ушам.

Ни разу. Ни одного гребанного раза Ника не посмотрела мне в глаза за сегодняшний вечер, и это бесит. Очень сильно. Она чем-то расстроена, но как мне помочь, если я не знаю, чем именно? Хотя, тут можно и догадаться… Много ума не надо.

Скорее всего, пока я болтал со Славой, Мила рассказала о нашей бурной молодости, точнее, о той части, что она застала. Значит, во взгляде Люды я все-таки уловил извиняющиеся искорки. Думал, показалось, но теперь вижу, что нет.

Что ж, похоже, придется сегодня исповедаться. Скрывать мне нечего. Я никогда не пытался быть кем-то другим или обманывать. И не собираюсь этого делать. Иначе, какой смысл?

Спустя несколько часов тупого хождения из угла в угол и прокручивания в голове разных вариантов развития событий, не выдерживаю и подхожу к двери собственной спальни, за которой от меня прячется моя расстроенная девочка. Ее тихий голос доносится из комнаты, и я замираю, вслушиваясь в этот завораживающий звук.

Она что-то читает. Похоже на стих, слова с трудом получается разобрать, но эмоции… Даже полушепотом у нее получается вложить в строки столько силы. Это призыв делать что-то, наставление и уверенность в собственных словах. Слог своим ритмом очень знаком, написал кто-то известный, но никак не получается вспомнить, кто именно.

Уже заношу руку для стука, но слышу грустный тон и душераздирающий шепот, смысл которого не понимаю, но чувствую боль и горечь. С ума сойти. Хочется ворваться в комнату и прижать Нику к груди, укрыть от всего мира. Не знаю, что у меня за инстинкт срабатывает рядом с этой девочкой, но я готов руку себе откусить, лишь бы только она улыбалась и была в безопасности. Понимаю, что Ника просто занимается, потому что теперь слог стал живее, голосок звонче и, я сам улыбаюсь, слыша радость, ощущая ее.

Отхожу от двери. Пусть занимается. Не буду мешать. Она ведь в моем доме, никуда не сбежит. Ни от меня, ни от разговора.

Ника крадется мимо дивана на носочках с одеждой и полотенцем в руках. Подглядываю за ней из-под опущенных век. Милашка. Думает, я сплю. Не-е-ет. Просто лежу в засаде и жду ее. Мы поговорим, потому что избегание друг друга не входит в мои планы.

– Эй, – произношу приглушенно.

Шипучка вздрагивает от звука моего голоса и медленно поворачивается. В мерцании тихо бубнящего телевизора замечаю, что ее глазки опухли и немного покраснели. Волосы хаотичными волнами обрамляют лицо и касаются напряженных плеч, а пальцы нервно сжимают вещи.

Ника мнется на месте, вновь отводя взгляд. Нос тоже покраснел, скорее всего, потому что она его очень часто терла. Плакала… Сто процентов. Из-за меня или просто работала над своими актерскими способностями? Оба варианта мне не очень нравятся, но первый еще и вгоняет кучу ржавых гвоздей в сердце.

– Ника…

– Я в душ и спать, – мигом выпаливает чуть дрогнувшим голосом.

Она расстроена по-настоящему. Значит, все-таки я – причина ее слез. Вот же…

– Ника, иди сюда, – сажусь на диване прямо, выжидающе глядя на нее.

Ну же, маленькая, посмотри мне в глаза, – мысленно умоляю я. Да! Она смотрит и тут же делает неуверенный шаг вперед, а затем еще пару. Так-так… Хорошо.

– Пожалуйста, – произношу, протягивая ей руку, которую она игнорирует, но рядом все-таки садится.

Ладно. Мы не гордые. Сам перехватываю ее ладошку и нежно поглаживаю кожу большим пальцем.

– Что случилось? – спрашиваю прямо, уже мысленно готовясь к долгим уговорам. Это же девушки, из них все нужно клещами вытаскивать.

– Мила мне кое-что рассказала… О тебе и твоих друзьях… – отвечает Ника тихонько, снова избегая моего взгляда, но нехило удивляя прямотой своих слов.

Дерьмо! Так я был прав.

– И ты теперь ненавидишь меня? – вторая ладошка Ники попадает в мой плен.

Разговор будет непростой, и нельзя позволить ей сбежать в самый ответственный момент. Чувствую под пальцами пульс на ее запястье. Быстрый ритм маленького сердечка, которое я хочу успокоить.