Шипучка. Ты уже часть меня

– Спасибо. Сыграешь что-нибудь еще? – наклоняет голову вбок и морщит нос, словно ей стыдно просить, но очень хочется.

– Бесплатно не играю.

– И что ты хочешь в качестве платы?

– Поцелуй, – без раздумий сообщаю.

– Сеня!

– Ладно, запишу на твой счет, – усмехаюсь, проводя пальцами по струнам.

Не знаю, сколько мы сидим, но у меня уже болят щеки от улыбки и пальцы от терзания струн. Ника забралась ногами на диван и боком откинулась на мягкую спинку. Полностью расслаблена, и мне это нравится.

Нравится слушать, как она тихо подпевает мне и смеется над шуточными песнями. Нравится смотреть, как прикрывает глаза и качает головой, поддаваясь мелодии. Она просто мне нравится, и все. Точка. Что тут еще сказать?

Замечаю, как Ника поглаживает рукой живот, и безумно хочу сделать то же самое. Хочу наконец поздороваться с малышом, коснуться губами его убежища. Сто раз уже думал обо всем. О нашей ситуации. И все еще до конца не понимаю, что чувствую, и почему-то никак не могу набраться смелости поднять эту тему или лишний раз упомянуть о ребенке.

Это не значит, что мне нравится только его мама, а на него самого плевать, просто… Это очень трудно. Я уже испытываю к нему что-то особенное, у этого чувства нет названия или описания. Что-то тонкое и невесомое, но при этом настолько большое, что невозможно даже представить.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю, глядя на живот, и откладываю гитару в сторону.

– Хорошо. Правда, хочется спать все время, зато, кажется, токсикоз отступает.

– Так ты хочешь спать? Тогда… – понимаю, что жестко протупил.

Она ведь уже шла в душ, чтобы приготовиться ко сну, а я тут песенки пою.

– Нет. Все нормально. Правда, не волнуйся, – Ника улыбается, показывая, что ей действительно приятно проводить время со мной.

– А как малыш? Еще не толкается?

Шипучка заливисто смеется, качая головой. Что не так? Я думал, дети всегда толкаются. Жду, когда она успокоится, и недоумевающе поднимаю брови в немом вопросе.

– Он еще слишком маленький, чтобы я чувствовала его движения. У меня, кстати, есть приложение, которое каждую неделю присылает мне, какого размера плод. Так вот сейчас он – клубничка, – Ника показывает пальчиками расстояние в пару сантиметров. – А вообще все хорошо. Спасибо, что спросил.

Она, мать твою, светится. Клянусь, я вижу сияние вокруг ее образа. Может, это сон или сумасшествие? Но никогда еще я не видел ничего прекрасней и удивительней.

– Я тоже хочу себе такое приложение, – говорю на полном серьезе.

– Зачем? Оно для мам, – усмехается.

– Хочу знать, размером с какой фрукт наш малыш.

Ника распахивает глаза и открывает рот. А я ощущаю сладость и трепет от слов, которые произнес. Наш малыш.

– Сень…

– Я все помню, – перебиваю, чтобы не дать ее слишком умным мыслям превратиться в слова и все испортить. – Можно мне… – протягиваю руку к ее животу.

– Конечно, – Ника выпрямляет спину, отклоняясь чуть назад, и внимательно наблюдает, как я задираю ее кофточку.

– Привет, – говорю я, не контролируя свою улыбку и, кажется, даже дрожь в голосе, когда касаюсь все еще плоского животика.

Ниже пупка ощущается крошечный бугорок. Не выдерживаю и наклоняюсь ближе. Хочу быть с собеседником лицом к лицу.

– Ну как ты? Темно и тепло, наверное? – задаю ряд глупых вопросов и слышу тихий смешок Ники. – Ты бы давал мамочке покушать нормально. Где твой аппетит? – шепчу, задевая губами кожу, которая покрывается россыпью мурашек.

– Я нормально кушаю, – встает Ника на защиту, но я не обращаю внимания, слишком занят серьезным разговором с сыном. Не знаю, с чего я решил, но мне кажется, что там паренек. И он мой. Точнее, наш.

– Веди себя хорошо, ладно? Нам с тобой нужно беречь ее, – прикасаюсь губами к животу, и тут же чувствую руку шипучки на макушке и нежное прикосновение к моим волосам. Еще пара поцелуев достается малышу, и я уже слышу сирену в голове.

Боевая готовность номер один. Мы одни в квартире. Ника такая соблазнительная и нежная, что трудно совладать с эмоциями. А я и так не слишком хорош в контроле над ними. Лучше не искушать судьбу, ведь только-только мы выровняли ситуацию. Натянуто улыбаюсь, поднимаясь на ноги.

– Пить хочется. Тебе что-нибудь принести?

– Томатный сок, – отвечает Шипучка и опускает голову, поправляя край кофты.

Старается выглядеть непринужденно, но яркий румянец и учащенное дыхание, поднимающее грудь, гораздо быстрее, чем должно быть, сдают ее волнение с потрохами. Она такая… Черт!

От греха подальше сбегаю на кухню, прокручивая «не напирай сильно». Легко сказать. Если бы она увидела себя моими глазами, то поняла бы, каких титанических усилий мне будет стоить выполнение ее просьбы. И я сейчас не о сексе. О нем тоже, конечно, но и не только.

Я уже со всем определился. Мне нужна Ника вся целиком, а вот что нужно ей? Думаю, она уже тоже знает, просто боится признаться. Боится ошибиться. Я то в себе уверен, но она… Она все еще не может поверить мне. И, если честно, я ее понимаю, поэтому приходится стиснуть зубы и гнать ее сексуальный и притягательный образ из своих мыслей.