Широки Поля Елисейские (СИ)

- Не думай, что это всё женское, - рассмеялся Замиль. - Сестра была старшая среди нас, детей, я на двенадцать лет её младше. Рождались одни девочки, а ты ведь сам знаешь, как иным родителям хочется мальчишку. Есть такой старинный обычай: чтобы показать Аллаху свою жажду, одну из дочерей объявляют сыном - бача-пош. Наряжают по-мужски, учат наравне с мальчиками, дают больше воли, чем дочерям, и куда меньше с ней нянчатся. В Сконде всё это не даёт особенных преимуществ - ученья меньше, зато синяков больше. Мальчишки ведь лентяи и между собой дерутся, оттого и у хакима с его тростью куда больше к ним претензий. Когда я, наконец, родился, в переодевании не стало никакого смысла. Только привычки бывшего Хафиза - они так и остались при Хафизат. Наш отец умеет готовить куда лучше матушки, но дочка больше перенимала у него столярное и слесарное мастерство. Ей всегда нравилось наряжаться пышно, как юноша, которого выгодно сватают, но держать в руках иголку было не по ней - это портило пальцы. Правда, нянькой мне она стала отличной: в малолетстве я только её к себе и подпускал. Матушке приходилось сцеживать молоко. Вот тогда мой або, старший брат-отец, и заговорил о том, что время ему вернуться к себе прежнему - истинной женщине... Ведь мужчина не может взять за себя мужчину и родить от него ребёнка. Хотя речь шла, думаю, не о последнем.

"Странный вывод, - подумал я. - Гормоны и инстинкты что - меняются от этикетки?"

- А чем кончилось? - спросил я вслух. - Замуж выдали, покинула родимый дом?

"И как есть впопыхах, по ходу", - прибавил в уме.

- Не совсем так. Есть такие Дочери богини Энунны, верховного божества здешних язычников. Вот она и ушла к ним, забыв о желании возглавить семью, и уж года два там днюет и ночует. Века три назад правоверные мухамадийа сочли бы такое недопустимым отступничеством и ересью. Но Великая Праматерь через своих служительниц учит привлекать к себе мужчину и удерживать, легко зачинать и рожать, а также сливать воедино кровь и семя двоих так, чтобы получить наилучший плод. И никто больше так не умеет. Все наши девушки у них учатся. Да что, и мужчины ведь тоже, если хотят, чтобы их выбрали в мужья.

Мне было страшновато спросить, как к отступнице относятся домашние, но Замиль понял:

- Родители сначала гневались, горевали, что надежды их не оправдались, но недолго. Хафизат сумела их переупрямить. Навещает нас и тех моих сестёр, что вышли замуж и живут своим домом. Только свою светёлку не желает занимать и насчёт платьев, шаровар и прочего сказала, чтобы роздали тем, кто нуждается. Она по сути никогда не любила роскоши: ни пышного, ни мягкого.

Я мигом представил себе этакую монахиню, всю в полуночных бдениях и духовных трудах.

- Да что мы стоим, - спохватился он. - Бери вон это, Ильгизар, это по виду как раз для юноши. В поясе ты тонок, роста почти одного с сестрой, вот ступня у тебя изрядно больше, так я что-то своё подыщу. Мужчине требуется хорошая подпорка.

Где-то через полчаса я облачился в длинную блузу и штаны шафранового оттенка, перепоясался широким шарфом и даже кое-как всунул ноги в сандалии с широким бортом - ступня чуточку переливалась через край, далеко уйти я бы не сумел, но стоять оказалось вполне сносно. Волосы под руководством Замиля распустил по плечам и накрыл шапочкой гранатового цвета - в тон шарфу.

- Любуйся, - коротко приказал мой новый товарищ.

Зеркало в наш рост было спрятано в одной из ниш, откуда Замиль выгреб кучу одеял. Из него смотрел на меня этакий утончённый и барственный Бунин. (Вряд ли сам поэт был в жизни таков - тёмно-русых кудрей до пояса он уж точно не носил, зато вот эспаньолку с усиками - да. Два кардинальных отличия. Но замнём для ясности.)

У меня возникло странное впечатление. Будто я сцена, на которой молодой человек играет девушку, что приняла на себя роль юноши со всеми вытекающими. Причём маска двойная... и вообще не поймёшь, кто глядит из её прорезей.

- Как по-твоему, не слишком нарядно получилось? - спросил я.

- Ну, ты же не суфи, чтобы ходить сплошь в небелёном, и не ассасин, чтобы вздевать на себя чёрное с серебром, - пожал Замиль плечами.