Широкий Дол

С мнением доктора МакЭндрю в доме считались. В наше отсутствие он, можно сказать, стал для моей матери и другом, и конфидентом, и она, как я подозревала, немало порассказала ему и о себе, и о своем замужестве, и о своем слабом здоровье. А также, по-моему, поведала ему и о тех проблемах, с которыми столкнулась, воспитывая меня, и мне совсем не нравился тот блеск, который я иногда замечала в глазах доктора, когда он смотрел на меня. Вообще-то, смотрел он на меня так, словно ему очень нравится то, что он перед собой видит, однако он надеется, что я смогу еще чем-то его удивить. Я просто понять не могла, чего именно он от меня ждет. А тут еще и мама стала как-то чересчур внимательно за нами наблюдать…

Наша с ним первая встреча после того, как мы с Селией вернулись из Франции, прошла весьма неловко. Я наливала чай у мамы в гостиной, а доктор МакЭндрю, как обычно, явился, чтобы осмотреть Джулию, и весьма ловко затеял со мной светский разговор. Он обладал великолепными манерами и мастерски делал вид, что не замечает, как я вспыхнула, стоило ему войти в комнату.

– Вы выглядите так, словно Франция весьма пошла вам на пользу, мисс Лейси, – сказал он, целуя мне руку. Мама остро на нас глянула, а я тут же отняла у него свою руку и села рядом с чайником.

– Вы правы, – спокойно подтвердила я, – Франция действительно пошла мне на пользу, но я очень рада, что вернулась домой.

Я разлила всем чай и недрогнувшей рукой передала ему чашку. Одних только нежных улыбок доктора МакЭндрю было маловато, чтобы заставить мои руки дрожать.

– А я, пока вас не было, сделал одно весьма удачное приобретение, – сказал он, стараясь завязать беседу. – Мне привезли из-за границы новую лошадь, чистокровного арабского скакуна под седло. Не хотите на него взглянуть? Мне было бы интересно узнать ваше мнение.

– Вы купили «араба»? – удивилась я. – Боюсь, тут мы с вами во вкусах не сойдемся. Я предпочитаю английские породы, они лучше подходят для нашего климата и нашей местности. И потом, я ни разу не видела, чтобы у чистокровного «араба» хватило сил на целый день охоты.

Доктор рассмеялся.

– Ну, тут я готов с вами поспорить. Давайте заключим пари: я готов поставить своего Сиферна против любого гунтера из вашей конюшни. Скачки проведем и на относительно ровной дороге, и на пересеченной местности.

– Ах, скачки!.. – пренебрежительно бросила я. – Нет, на такое пари я не согласна. Я прекрасно знаю, как хороши «арабы» в непродолжительных скачках, а вот в трудных и далеких поездках им вечно сил не хватает.

– Я уже поездил на Сиферне по вызовам – целый день мотался туда-сюда, однако он даже к вечеру был готов перейти на галоп, – сказал доктор. – По-моему, мисс Лейси, вам будет очень трудно к нему придраться.

Я рассмеялась.

– Мой папа всегда говорил: пустая трата времени – втолковывать что-то человеку, который продает землю или купил коня, так что я не стану даже пытаться вас разубедить. Позвольте мне взглянуть на него на исходе первой зимы; возможно, тогда мы с вами и придем к какому-то соглашению. Точнее, вы со мной согласитесь после того, как выложите своему поставщику кормов кругленькую сумму и убедитесь, что ваш жеребец слишком породист, чтобы есть что-то еще кроме овса.

Молодой врач улыбнулся; его голубые глаза доброжелательно и прямо смотрели на меня.

– Разумеется, вы правы, и я наверняка потрачу на него целое состояние, – легко согласился он. – Но, по-моему, следует гордиться тем, что ты терпишь такие убытки ради прекрасного животного. И потом, я готов скорей тратить деньги на овес, чем на пополнение своей кухонной кладовой или погреба.

– А вот тут я с вами согласна, – улыбнулась я. – Лошади, наверное, самое важное в любом хозяйстве. – И я стала рассказывать ему о лошадях, которых видела во Франции, – жалких и несчастных городских клячах и сильных великолепных конях знатных людей. Потом он снова заговорил о своем драгоценном Сиферне, и мы принялись обсуждать экстерьер лошадей и методы их разведении, но тут в гостиную вошли Гарри и Селия, а за ними няня с Джулией, и всякой разумной беседе сразу пришел конец. Разговор переключился на девочку, которая в тот день как раз научилась хватать себя за большие пальцы на ногах.

На прощанье доктор МакЭндрю, крепко сжимая в своих уверенных руках врача кончики моих пальцев, сказал мне:

– Итак, когда же состоится наш с вами поединок, мисс Лейси? Мы с Сиферном всегда готовы. А вы? Место, расстояние и протяженность скачек по вашему выбору.

– Поединок? – переспросила я и рассмеялась. Гарри, услышав наш разговор, поднял голову – он, склонившись над колыбелью, развлекал Джулию тем, что качал перед нею свои карманные часы.

– По-моему, ты можешь проиграть, Беатрис, – предупредил он меня. – Я уже видел коня доктора МакЭндрю. Весьма впечатляющее зрелище. Он отнюдь не из числа тех утонченных арабских скакунов, которых тебе доводилось видеть.

– Ничего, я готова попытать счастья. Наш Тобермори обойдет любого «араба», – сказала я. Тобермори был лучшим гунтером на нашей конюшне.