Широкое течение

сучьев, взметнули ввысь стаи искр, затрещали. Ребята

перемахивали через столбы огня, гонялись друг за дру¬

гом в темноте между стволами.

Константин Антипов стоял в сторонке под сосной и

снисходительно улыбался: странное веселье у этих взрос¬

лых людей, неужели они не понимают, что такая забава

под стать детям! Он безотрывно следил за Люсей. По¬

разительное существо, эта Люся! Мечется среди костров,

всех толкает, смеется, — действительно бабочка, вьющая¬

ся вокруг лампы. Как она хороша сейчас в свете

огней!.. И ему самому захотелось, сбросив привычный

свой сплин, бежать за Люсей, носиться с ребятами,

играть в чехарду, прыгать через пламя. Но сдерживала

выработанная еще в школе, манера держаться в обще¬

стве — солидность, скучающая надменность.

Люся, подлетев к нему, схватила за рукав:

— Нечего тут стоять. Замерзнете еще! Идемте в

круг!

Ну что вы, Люся, — Антипов в недоумении пожал

плечами. — Неужели вам приятно это дурачество? —

Сердцем он рвался к ней, а рассудок останавливал: «Что

это я ни с того ни с сего пущусь скакать козлом? Ни¬

когда этого не было, и вдруг... Для потехи ребят

разве?..»

— Какой вы кислый, Костя! — Люся досадливо мах¬

нула варежкой. — Брюзжите, точно старик какой. Что

вы все время наигрываете?

Антипов промолчал, обиженно поежился: «Вот как

вы заговорили... А когда-то все это вам нравилось: так¬

тичность, сдержанность, отсутствие грубости...»

Гришоня припер к стволу Сарафанова и донимал его:

— Отгадай: «зимой и летом — все одним цветом».

Что это? Ну, что? Отвечай!

— Что ты ко мне пристал? Откуда я знаю, что это.

— Это же елка,—она всегда зеленая.

— Правда, — проговорил обрадованно Сарафанов и

рассмеялся: — Скажи, пожалуйста!..

Дмитрий Степанович вынул из кармана часы, взгля¬

нул и, спохватившись, воскликнул встревоженно:

— Новый год стучится в двери! Надо успеть встре¬

тить его по всем правилам, с почетом.

— Туши костры! — скомандовал Алексей Кузьмич.

— Домой! Домой! — загремело по лесу.

Все поспешно начали швырять в костры комья сне¬

га, огни рассерженно зашипели, выбросили темные клу¬

бы дыма и потухли. И люди вдруг примолкли, объятые

тьмой, елка растворилась во мраке, стало холоднее.

В наступившей тишине звонко поскрипывал наст под

нечаянным движением лыж, да в отдалении что-то по¬

щелкивало, потрескивало.

— «...Мороз-воевода дозором обходит владенья

свои!» — продекламировал кто-то.

Илья Сарафанов сердито рявкнул, подражая деду

Морозу:

— Освободить мои владенья! Живо!..

— Догоняй! — крикнул Алексей Кузьмич, оттолкнул¬

ся и исчез в темноте.

Минут через десять лыжники подкатили к даче, при¬

ставили лыжи к изгороди и, поджидая отставшего Дмит¬

рия Степановича, отряхивались от снега. Учитель пер¬

вым прошел в дом, за ним чередом двинулась молодежь,

все разрумяненные, пахнущие морозом.

Еще из двери Антон, к удивлению своему, увидел Се-

миёиова. Иван Матвеевич в праздничном костюме, с

пышно взбитыми волосами сидел поодаль от богато на¬

крытого стола и беседовал с Савельевной.

'Гаия воскликнула в замешательстве:

— Иван Матвеевич! Как вы сюда попали?

Семиёнов встал, ответил, как всегда, с юмором:

— Вы намеревались скрыться, Татьяна Ивановна.

Это вам не удастся. Быть сегодня без вас — это значит

быть обреченным на одиночество в грядущем году. Нет,

не представляю себя вне вашего и Елизаветы Дмитриев¬

ны общества. Мы войдем в Новый год рука об руку...

Люся радостно оживилась, встретив Семиёнова: пусть

Антон лишний раз убедится, кого предпочитает Олени¬

на, и перестанет заблуждаться!

— Здравствуйте" Иван Матвеевич! — сказала Люся.—

Как хорошо, что вы приехали! С наступающим вас!..

Антона обезоруживало то неотступное, хладнокров¬

ное и планомерное упорство, с которым добивался Се¬

миёнов своей цели. «Надо положить этому конец, — ре¬

шил он. — Поговорю с ним прямо, в открытую. Что ему

надо от Тани? Пусть он- оставит ее в покое! А если она

не хочет, чтобы он оставлял ее?..» Антон сурово, испы¬

тующе вглядывался в лицо Тани, сомнение тяжело и

больно легло на сердце. Он замкнулся, ликование, кото¬

рое грело его весь вечер, бесследно исчезло.

Володя Безводов предостерегающе шепнул ему на

ухо:

— Держи себя в руках...

Но Антон не расслышал его. Он сидел за столом и

молча пил вино. Шум развеселившихся товарищей дохо¬

дил до него, как сквозь толстую перегородку.

— Теперь, когда мы закалены на огне, — говорил

Алексей Кузьмич, — я уверен, что все задачи, какие бы

ни встали перед нами, мы выполним с честью! За наши

успехи, друзья!

Антон приподнял рюмку и встретился глазами с Та¬

ней. Она сидела напротив, рядом с Семиёновым, и не¬

одобрительно щурилась: ей, видимо, неприятно было,

что Антон дуется и все это видят.

Позже, когда заиграл патефон и пары, толкаясь, на¬

чали танцевать на «пятачке» между столом и печкой, он

отозвал Семиёнова в угол и спросил беззлобно, но тре¬

бовательно:

— Что вы ходите за ней па пятам, Иван Матвеевич?

Чего добиваетесь? — Голова Семиёнова откинулась, губы

негодующе поджались. — Я про Таню Оленину... От¬

станьте от нее, Иван Матвеевич, не нуждается она в

вас, честное слово.

— Вы пьяны. — Семиёнов повернулся, чтобы отойти.

Антон задержал его:

— Погодите, я не все сказал...