Шкаф

Уничтожение преследующей флот Севастополь химе результата не дало, а лишь ухудшило ситуацию. Прежде двигаясь единым строем, после потери флагмана глубинные рассредоточились и стали атаковать отступающее соединение небольшими группами с нескольких направлений. Принявшая командование следующая по иерархии высшая особь оказалась куда умнее уничтоженной химе-линкора. Затопление канмусу по какой-то причине в её цели не входило, но с каждой атакой количество раненых девчат росло. А вместе с этим падала скорость эскадры русского дредноута.

Ещё больше ситуацию ухудшал тот факт, что эту химе невозможно было обнаружить. Сколько Ульяновск не кружил над отступающей эскадрой, ни на воде, ни под водой, высшей глубинной не было. Без акустических буёв засечь подводную лодку в её родной стихии задача сама по себе невыполнимая, особенно если лодке всплывать не требуется. Специализированного самолёта проектировщиками «Кречета» не предусматривалось, а парень не настолько отчаялся, чтобы посылать противолодочные вертолёты в гущу сражения без прикрытия.

«Похоже, выбора мне не оставляют», — подумал про себя авианосец, прокладывая курсы флотов Мутсу и Севастополь.

Из вошедших в акваторию ударных соединений только первое, американское, в опеке нуждалось меньше всех. Главная ударная сила Филиппинской операции организованно с боем отступала к материку. Вся помощь Ульяновска свелась к уничтожению одной химе-авианосца, с линкором подопечные Энтерпрайз справились самостоятельно. Оставшаяся химе-авианосец держала дистанцию, ведя преследование слишком большой для неё стаей. Где-то поблизости скрывался лидер распавшейся троицы, иначе у простой авианесущей высшей начались бы проблемы с флагманскими особями Ру-класса, но в бой та пока не вступала.

Дисциплина и выучка первого ударного соединения гарантировала им успешный отход, пусть и не без потерь. Больше всего беспокоила парня эскадра Мутсу. Её так же, как и канмусу под командованием Севастополь ранее, преследовала крупная стая под предводительством химе-линкора. Правда, эти глубинные действовали активнее, постоянно держа осколок второго ударного соединения под огнём дальнобойных орудий, порой выгоняя эсминцев в самоубийственные торпедные атаки.

«Через два часа плетущиеся на четырнадцати узлах подранки Севастополь встретятся с более быстроходным отрядом Мутсу. Проигнорировать друг друга они не смогут, и воссоединившееся Второе Соединение окажется под огнём в окружении противника. Шансы выжить в таком случае…» — размышлял Ульяновск, рассматривая через своих разведчиков поле боя. — «Практически нулевые. Перебить всю эту глубинную армаду не хватит ни боекомплекта, ни времени, а до точки снабжения ещё как-то нужно добраться…»

Боевая задача, поставленная штабом перед дивизией ракетных крейсеров, каких-либо других толкований не допускала. Необходимо любой ценой обеспечить выживание соотечественниц, всё остальное вторично. Прежде приказы допускали определённые рамки самостоятельных действий, сейчас же у авианосца подобного поля для манёвра не было.

«Будет неприятно», — скривился парень, опустив взгляд на лётную палубу. — «Видимо, ни года без Катуни — это судьба».

Застывшие в ожидании сорок четыре окрашенных в чёрный «пятьдесят седьмых», под завязку снаряжённых противокорабельными ракетами, молча скалились нарисованными на носовом обтекателе пастями в ответ. Смахнув ладонью воду с катапульт, Ульяновск, всё же, отдал приказ на взлёт.

— Комсомолец, — не поворачиваясь обратился он к девушке-крейсеру.

— Флагман? — отозвалась та сзади.

— С этого момента все приказы выполняются под мою личную ответственность, — какие именно, авианосец решил умолчать, дабы не травмировать психику напарницы раньше времени.

— Поняла, — после небольшой паузы, кивнула Коми.

Натужно гудя двигателями, первая пара истребителей стала набирать высоту.

— После того, как взлетит последнее звено истребителей, на тебе прикрытие эскадры. Будь готова по команде набирать максимальную и стрелять на ходу без прицеливания.

— Даже без подсветки?

— Я проведу ракеты. Твоя задача — чтобы ни одна муха к нам не приблизилась.

— Поняла!

Для подстраховки, Ульяновск поднял в воздух пару Ка-31. Как только палуба опустела, и все, заряженные смертью, чёрные тени скрылись за тучами, авианосец прикрыл глаза. Ещё раз осмотрев ситуацию вокруг флота Мутсу, он сосредоточился на ближайшем самолёте-разведчике.

Повинуясь приказу духа корабля, открылась крышка пусковой установки главного калибра последнего из «Кречетов». Прогрохотав стартовыми ускорителями, ракета огненным копьём взмыла в небо, поворачивая на север. Следом к цели устремились ещё одиннадцать. И пока ударное крыло облетало флотилию Севастополь с юга, «Граниты» выбрали путь напрямик.

— «Борт Лайка-один, одиночный пуск «восьмисотой» по отметке, остальные ожидают», — скомандовал авианосец фее-пилоту, подсвечивая с самолётов-разведчиков голову демона химе-линкора.