Шкаф с ночными кошмарами

– Опять я виновата?! – разъярилась она, повысив голос. Я решила дать ей остыть и вернулась к шкафу. Спряталась за его широкой стенкой, прижавшись спиной к дереву, чтобы, если вдруг мистеру Келли вновь приспичит проверить комнату дочери, он меня не заметил. Кира умолкла и присела за кроватью на корточки. Несколько минут она смотрела на меня снизу вверх испепеляющим взглядом, затем спросила:

– Что с тобой такое?

Я склонила голову к плечу, и она уточнила, ткнувшись кончиками пальцев в пыльный пол, чтобы не упасть:

– Эти приступы.

– Не было приступа.

– Был. Ты себя не видела. Ты окаменела и не двигалась.

Ей доставляет удовольствие знать, что я ненормальная, что у меня есть дефект, некий изъян, который ставит ее выше меня. Я поняла, что, если дам Кире сейчас нужную информацию, она все запомнит, чтобы потом использовать против меня. Она ждала ответа, а я молчала. Она раздраженно фыркнула. Прошло еще пять минут. Кире надоело сидеть в тишине, и она вновь попыталась достать меня:

– Зачем ты забралась в дом этих стариков?

– А ты? – Я медленно повернула голову в ее сторону.

Пусть скажет, какого черта она здесь… Пусть скажет, что значил ее странный разговор с отцом. Но если Кира – Неизвестный, а ее отец – Криттонский Потрошитель, разве она стала бы бояться Келли?

Когда я решила, что она ничего не скажет, Кира вдруг задумчиво произнесла:

– Нашла кое-что интересное…

– И что же?

Она не стала обманывать моих ожиданий и, расплывшись в ехидной улыбке, предложила:

– Если ты ответишь на мои вопросы, я расскажу, что нашла.

– Не интересует.

– Тебе понравится, – пообещала она льстивым голосом, но я не ответила. В моих карманах достаточно интересной информации, а то, что нашла Кира (если она не лжет), не может быть таким же ценным.

Кира тяжело вздохнула и посмотрела в пол. Голая кожа выглядывает сквозь дырки на джинсах, широкий свитер не по размеру – наверное, Аспена. Отчего-то эти детали – свитер Аспена, дырявые потрепанные штаны, ладони, прикрывшие уставшее лицо – сделали Киру похожей на брошенного в подворотне щенка. Я увидела на ее шее знакомую татуировку «вместе навсегда».

Кира не может быть Неизвестным. Просто не может. Потому что она зависит от Аспена. Потому что Аспен ее любит. Потому что Кира такая же жертва, как и все остальные.

Она со вздохом опустилась на пол и подтянула колени к груди.

– Что ты искала? – спросила я. В мертвой тишине комнаты собственный голос показался громким и пугающим. Киру он тоже испугал, и она резко вскинула голову и посмотрела на меня долгим взглядом, проверяя, ослышалась или нет; удовлетворенно усмехнулась, заметив на моем лице, скрытом в сумраке спальни, интерес.

– С какой стати я должна отвечать на твои вопросы, если ты на мои не отвечаешь? Меня бесит, что ты считаешь, будто имеешь право задавать вопросы. Почему я должна отвечать? Почему?

– Ни почему. Можешь ничего не отвечать.

Только замолчи, – добавила я про себя, отворачиваясь и глядя на экран мобильного телефона.

– Боже, как же я тебя ненавижу, – зашипела она, и я, проигнорировав ее колкость, сказала:

– Идем, мы провели здесь достаточно времени.

Я проследовала мимо, чувствуя на себе тяжелый взгляд исподлобья, и, стоя у окна, махнула рукой, подавая знак Кире, чтобы та оторвала зад от пола. Она, всем своим видом выражая недовольство, приблизилась, но, отметила я, не осмотрела комнату и даже под кровать не заглянула. Значит, ничего не искала или это что-то на виду. Или она, возможно, вернется вновь. Ни один из этих вариантов мне не нравился.

Стараясь не шуметь, мы без приключений перелезли через окно и спустились по шпалерам во двор. Было пусто и темно. Телевизор в гостиной не работал, на небе не было ни звездочки. Тяжелые тучи накрыли Эттон-Крик черным шерстяным пледом, закупорив все светящиеся точки города, оставив лишь припорошенную снегом землю. Пробираться к дороге через двор, заросший деревьями, кустами роз и еще какими-то растениями, приходилось на ощупь.

Я слышала, как ругается Кира, и чувствовала себя гораздо лучше, чем день или даже неделю назад. В моем кармане была зацепка. Я побывала в доме Дэйзи Келли – истинной жертвы Криттонского Потрошителя, маминой подруги, и внезапно ощутила такую крепкую и нерушимую связь, которую хотела сберечь хотя бы до дома, а лучше – до завтрашнего утра, чтобы этой ночью спать без дурных сновидений и галлюцинаций. Пусть эта мнимая надежда согреет меня хотя бы на несколько часов. Даже если я достану из карманов пыль.