Шкатулка опенула (СИ)

У Дейра перехватило дыхание. Откуда ей вообще знать о лагерях? Разве что, ее родители — утерявшие магию. Хотя переселенцы, обычно, не афишируют свое магическое прошлое, чтобы не прослыть городскими сумасшедшими. Но из любого правила бывают исключения.

— Мне про тебя Мэгги рассказывала, — продолжала девчушка. — Она говорит, ты колдовать умеешь. Умеешь?

— Умею, — хмыкнул парень.

— Научишь меня? Я хотела Эрику попросить, но Мэгги сказала, что нельзя. Эрика со злыми колдунами дружит.

Каннор мотнул головой:

— Не дружит она со злыми колдунами, я тебе клянусь. Я же не злой колдун, а я ее друг.

— Ты не злой, — кивнула малышка. — А желтый светлячок у нее в рюкзаке — злой. Он ее может тоже плохой сделать. Я сама видела, как он светится. А Мэгги сказала, что это плохо, потому что тогда… ин-си-вы получат о-пе-ну-ла.

Последние слова она проговорила с трудом, по слогам. Видимо, не знала их значения, а просто повторяла за взрослыми.

Дейр встрепенулся, подошел вплотную к забору и нахмурился:

— Какой светлячок?

— Вот такой! — Девочка ткнула на его шею, где в ожерелье переливался синий камень. — Только желтый и светится поменьше.

Желтый, поменьше… Каннор задумчиво потер теплый камешек. Неужели очередной осколок? Но как он тогда светится? Ведь, по сути, камень без хозяина — просто минерал, бесполезная стекляшка. В нем нет души, и магии тоже нет. Если только… Нет, такое случается редко! Но случается ведь…

Мало кто знает, но амулет, утерявший душу, может прицепиться к новой, еще не имеющей камня. Есть, правда, несколько условий: новый хозяин должен обладать тем же даром, что и старый; душа не должна противиться влиянию минерала. И стоит ему образовать со своей жертвой связку — особый вид магического влияния, — как сознание и внутреннее состояние человека начинает резко меняться. Но подчинить себе мага осколок может лишь в момент слабины, моральной и физической.

Морально вымотаться Эрика могла. Ее душа уже давно истощена, да и, на худой конец, камень мог начать паразитировать еще четыре месяца назад, когда девушка была потрясена смертью тети. А физически — только при ранении или во сне. Не брала же она осколок с собой в кровать! Да и, к слову, откуда он взялся? Последний Эри отдала следователю — Ил не мог соврать.

— Ты же волшебник, — болтала девочка уже, казалось, только для себя, не желая получить ответ. — Ты все-все знаешь! А трудно это, колдовать? Наверное, трудно. Я в книжках читала, волшебники долго учатся. А зелья ты умеешь варить? А единороги у вас есть? А драконы? Или у вас только светлячки? Желтые, синие. Я таких в саду ни разу не видела… Я сначала испугалась, думала, они плохие и людям вредят. Но Мэгги мне сказала, что светлячки волшебные и хорошие, только желтые плохие. Но полицейские тоже хорошие, они Эрике помогают. А у них светлячки желтые, у всех-у всех! Вот я не понимаю — те полицейские плохие или светлячки все-таки хорошие.

Дейра передернуло. Инсивы скучковались вокруг Эрики! Ну конечно, они тоже ищут осколки. Возможно, даже тот самый осколок из ее сумки. Остается надеяться, что они не знают о ее опенульских способностях. Хотя, не заметить трудно — их опенул наверняка уже признал в ней собрата. Только каннорам пришлось обращаться к лярам.

— И давно полицейские со светлячками возле дома Белухи крутятся? — уточнил Дейр.

Девочка прищурилась, почесала затылок и забавно протянула:

— С Нового года, наверное. Их раньше мало было, а сейчас почти все светятся.

— А фиолетовых светлячков ты не замечала?

— Не-а. Зато я видела волшебницу без светлячка. Ее зовут Ульяна, и она тоже, как Эрика, опенул.

«Ульяна» прозвучало из ее уст смешно и пискляво, вроде «Юлиана». Но девчушку можно понять — имя необычное для здешних мест.

— А она-то что здесь делала? — устало взмахнул руками парень. — Инсивы схватят, будет знать. И почему все опенулы такие недалекие! — Он тяжело вздохнул и натянуто улыбнулся. — И все же спасибо, что рассказала. Ты, значит, светлячков видишь.

— Угу, только мне не верит никто, — насупилась кроха. — Говорят, что нет никаких светлячков. А я знаю — есть. И Мэгги говорит, что есть. Правда, она их тоже не видит. Ты же мне веришь?

— Верю. И какие светлячки тебе больше нравятся?

Малышка нахмурилась, почесала носик, что-то пробормотала и неуверенно ответила:

— Желтые нехорошие, а фиолетовые слабые, я их никогда не видела. Значит, синие лучше всего. Синие нравятся, как у тебя! Я тоже хочу такой. Хочу каннором быть! А инсивом — не хочу.

Она снова ткнула пальчиком на камень. Дейр улыбнулся и ласково потрепал девчушку по голове.

— Раз хочешь — станешь. Только подрасти немного, — сказал он, махнул на прощание рукой и зашагал дальше.

Нет — решил он для себя — даже когда эта малышка вырастет, в лагерь она не попадет. Уж слишком бесполезный дар видеть чужие камни.

Автобус словно поджидал Дейра. Стоило тому вскочить в салон, как двери с тихим скрипом закрылись, под полом загудел мотор, а за окнами тронулись и поплыли редкие деревца. Парень честно оплатил проезд и с чистой совестью плюхнулся на ближайшее твердое кресло.