Шкатулка рыцаря (сборник)

Обвинитель: Обвиняемый Николае Чаушеску, встаньте. – (Голос невидимого человека за кадром: «Где?..»)

Н. Чаушеску: Я не буду вам отвечать. Я буду держать ответ только перед Великим национальным собранием.

Обвинитель: Вы что, совсем ничего не знаете о положении в стране? У нас не хватает медикаментов, продовольствия, электричества. У нас всего не хватает. В домах нет отопления. – (Голос невидимого человека за кадром: «Где?..») – Кто отдал приказ совершить геноцид в Тимишоаре? Обвиняемый, вы отказываетесь отвечать? Вы отказываетесь сотрудничать с законными представителями румынского народа? – (Голос за кадром: «Где?..») – Кто отдал приказ стрелять в Бухаресте? Откуда фанатики на улицах, продолжающие стрелять в народ?

Н. Чаушеску: Я не буду вам отвечать.

Обвинитель: На сегодняшний день мы насчитываем в разных городах уже более шестидесяти четырех тысяч жертв. Это невинные люди, в основном старики и дети. Вы слышите? Многие покидают страну, они топчут и рвут наши государственные флаги, они отчаялись, денежные фонды разворованы. – (Голос за кадром: «Где?..») – Кто позвал в Бухарест наемников?

17

– Что за черт?

Я схватился за край стола.

Комната изогнулась. Она превращалась в нечто округлое.

Бритая голова Врача безмерно удлинялась, странным полумесяцем уходила под выгнувшийся потолок. Я сидел в странной позе – наклонившись над столом, почти повис над ним, но не падал. Потрепанная картонная папка размазалась, шнурки бесконечно удлинились, обвивая комнату, все подернулось дымным флёром – быть может, золотистым, хотя цвет я определить не мог. Земной шар неимоверно выворачивался, как бы приближая меня к Архиповне. О ком еще думать? Я даже дышать боялся. Вот упаду сейчас в раскрывающееся подо мной бездонное пространство, сейчас упаду! Голова кружилась.

К счастью, телефонный звонок вырвал меня из бесконечно искривляющегося мира.

«Ты когда прилетишь?» – Конечно, я решил, что звонит Архиповна.

«На крыльях любви? Хочешь, прямо сейчас?» – ответила Инесса.

Я поборол наваждение и выключил телефон. Врач загадочно улыбнулся: «Ты в этой папке не сильно пасись, это мое, а не твое дело». И совсем развеселился: «В Доме колхозника я тебя поправлю».

Я кивнул. Но я ничего не понимал.

– Зачем в деле эта вырезка из «Известий»?

– Ну, мало ли кого интересовала судьба Кондукатора.

– Почему ты называешь Чаушеску Кондукатором?

– А почему ты называешь Гитлера фюрером?

18

Оказывается, глубокой осенью поиски Аси Стрельниковой зашли в тупик.

Никакой информации. Ниоткуда. Бывший инженер блаженствовал. А я рылся в потрепанной папке и думал: сказать Врачу о только что пережитом мною видении или нет? Решил: к черту, не стоит. В листах допросов указывалось, что осенью Алевтина Николаевна, мать Аси, приехала в город. Мало кто знал о том, что она приехала, но женщина, позвонившая по телефону, уверенно назвала ее по имени и отчеству.

«Мне деньги нужны».

«А кому они не нужны?»

«Мне срочно нужны. Двести тысяч».

«Двести?» – растерялась Алевтина Николаевна.

«Ну да. Двести. И не через месяц, а на этой неделе!»

Алевтину Николаевну как обожгло: «Откуда у меня такие деньги?»

«А вы свой дом в Бердске продайте».

«Как это так продайте? Для чего?»

«Для пользы дела, – хрипловато подсказала телефонная незнакомка. – Сейчас недвижимость в цене. – Чувствовалось, что обсуждаемый вопрос ею хорошо обдуман. – Зачем вам, одинокой старушке, отдельный дом? Пыль стереть и то сколько сил уходит, правда? Я позвоню вам в конце недели. Встретимся на железнодорожном вокзале. Только чтобы деньги были при вас. Без обмана. Не успеете дом продать? А вы займите. Пособирайте по знакомым. Достоверная информация о дочери вам нужна? Ну вот. А мне нужны деньги. Срочно. Доходит? Подойдет «Сибиряк», я найду вас на перроне».

Алевтина Николаевна догадалась позвонить Роальду.

Он-то и взял с поличным родную сестру Юли Ключниковой.

Звали ее Света. Высокая брюнетка, обожавшая спортивный стиль.