Шкатулка рыцаря (сборник)

Один тянул, как мантру: «Четыре человека! Ты сечешь? В одночасье! Без перерыва на обед. Сперва привезли отца семейства – весь при смерти. Потом старшего сына. Врач спрашивает: вы что такое там дома пьете? Старший сын шепчет: мы типа абстиненты. А на вопрос: много ли в семье у вас таких? – уже не успел ответить. Зато тут же третьего привезли. Этот, прежде чем ласты отбросить, все молол про какие-то башмаки. Будто башмаки совсем новые, ненадеванные. Ну, пришлось выезжать на место происшествия. Там нашли трехлитровую бутыль технического спирта, разведенного на прошлогодней клюкве. Поставили следственный эксперимент, но опытный сержант только одурел немного. А в кладовой обнаружили двадцатилитровую флягу с брагой. По этому вещдоку у сержанта с коллегами вышел спор. Сержант утверждал, что брага совсем не должна фигурировать в следственном деле, очень уж она высокого качества, а лейтенант утверждал, что следственный эксперимент с таким опасным продуктом следует проводить только в отделении».

– Архип Борисович!

– Цум ва нумити? – обернулся Ботаник.

Я обалдел. Никак не ожидал такого ответа.

– Архип Борисович, домой нам не пора?

– Сот иэ? – Он явно не понимал.

23

Зато подавальщица признала меня.

«А, явился! А вчера еле вылез из крапивы».

И расписку на семь сорок приняла. «В пиво, наверное, подмешиваешь?»

– Да нет, – уклонился я от прямого ответа, – просто активный образ жизни.

Она поняла. Кивнула. Потом и Хорь с Калинычем подошел к моему столику.

Я тут же затосковал. Лето, жара, нормальные люди отдыхают если не в Австралии, то хотя бы на Обском море. Какое мне дело до вонючего Хоря и Калиныча? Видно же, что пустышка, алкаш, играет на нездоровых интересах. И нет в нем ни грана правды, врет все, как длинношеий гусь. Почему все так перекосилось после отъезда Архиповны? Я скрипнул зубами, и Хорь с Калинычем отшатнулся. Почему, черт возьми, я должен сосать пиво с придурком? Ведь сколько раз собирался сесть за роман. За настоящий любовный роман. Страниц на девятьсот, не меньше. Чтобы там Север был. Чтобы героям досаждали белые медведи, а не грязные алкаши. Чтобы Архиповна в меховой парке гоняла на собачках в ночи полярной.

– А меня кашель замучил.

– Хочешь об этом поговорить?

– Ты чего? – уставился он на меня. – Я говорю: кашель меня замучил.

– Спасибо, пожалуйста. Такое бывает. Ты стакан слабительного хватани.

– Ты чего сегодня такой злой, Шурка Воткин? – Хорь и Калиныч сдул пену с кружки. – Набрался вчера? Говорят, тебя обчистили?

– Кто говорит?

– Народ.

– Спасибо, пожалуйста, ты-то какое отношение имеешь к народу?

Хорь и Калиныч страшно задергал длинной, давно не мытой головой: «Ты чё, Шурка? Я-то и есть народ! Не узнаешь, что ли?» И выложил на столик знакомый мятый конверт. «Шурке Воткину».

– Ну как? Принесешь фотку?

– Когда нужно? – наконец сломался я.

– Когда, когда. В субботу. В эту субботу.

– Благодарю сердечно. В эту я не могу.

– А ты постарайся. Ты, Шурка, постарайся. Бабки-то любишь?

От важности происходящего Хорь и Калиныч надулся, переступил сразу всеми своими хромыми ножками. Видно было, что я ему нравлюсь. Давно он не встречал таких дураков.

24

И Роальд удивился:

«Клюнул? Хорь и Калиныч?»

Он не верил. Ругался в телефонную трубку.

Хорь и Калиныч не может представлять серьезных людей.

«Конверт у тебя?»

«В кармане».

«А что в нем?»

«На ощупь – фотография».

«О! – Роальд все же не верил. – Давай быстро скачи ко мне в контору!»

Но быстро не получилось. На повороте с Морского прямо на меня вынесло незнакомый синий жигуль.

– Ты, блин, с ума спрыгнула!

Из жигуленка глянула на меня натуральная блондинка.

Сперва чуть меня не задавила, а теперь, уткнув побледневшее лицо в ладони, глупо молчала. Потом спросила негромко:

– Поможете мне?

– Вызвать гаишников?

– Нет, не надо гаишников, – она наконец улыбнулась. – Просто подняться на девятый этаж.

– Это в каком же смысле? Вы здесь рядом живете? К себе приглашаете?

Она улыбнулась нежно, голубые глаза испуганно расцвели.

– Я бы и сама поднялась, да ноги не несут, так испугалась.

– Вы про этот дом? – кивнул я в сторону элитного дома, торчавшего за деревьями. – Там лифт не работает? Ну и что? Ну, поднимусь я на девятый этаж…

– …и позвоните в шестьдесят вторую квартиру…

– …а там звонок не работает…

– …тогда постучите…

– …может, вместе поднимемся?

– …нам вместе нельзя, – покачала головой блондинка. – Я в машине вас подожду.

Для пущей убедительности она даже постучала ладошкой по оплетенному белым шнуром рулю:

– …вам откроет красивый мужчина…

– …наверное, ваш брат…

– …но не родной…

– …понимаю…

– …и скажет…

– …извините сердечно…

– …да нет, – рассердилась блондинка, – что вы меня путаете?

И выпалила:

– Она здесь.

– Что значит здесь?

– Ну, это вы так скажете!

– Она здесь? – глупо повторил я.

– Ну да. Легко запомнить. Всего-то два слова.

– А если этот тип тяпнет меня бутылкой?

– Ну что вы, – укоризненно протянула блондинка.

Пальцы длинные, прохладные. Она протянула мне руку. Мне нравятся такие тонкие прохладные пальцы. Пока хожу на девятый этаж, решил, она терпеливо будет ждать в машине. Губы у нее, наверное, тоже прохладные.