Шкатулка рыцаря (сборник)

У меня разыгралось воображение.

Элитный дом. Некий человек на девятом этаже.

Ну, брат не брат, а сволочь, конечно, несусветная. Примат-доцент.

Раньше жил в Прибалтике, наверное, а стильная блондинка у него училась. Понятно, всему плохому, но хорошо. Приватные консультации, беседы о тайнах эзотерики и любви, чем еще уломать такую голубоглазую? «Где здесь роддом?» – «А вы что, хотите заняться сексом?» Примат-доцент, наверное, любил такие анекдоты. Но когда бедняжка действительно решила родить, он здорово струсил. Так струсил, что пустился в бега – в сторону Сибири. Но стильная блондинка простить его не захотела. Оставила ребенка близкой подруге, у знакомого мента выкрала ствол. «Сейчас на рынках много неучтенного оружия». В стильной сумочке, валяющейся на сиденье синего жигуленка, у блондинки наверняка лежит браунинг. Поднимусь на девятый этаж, позвоню в элитную квартиру, скажу: она здесь! – и примат-доцент все поймет. Охнет и смертельно опадет с лица. Обреченно расставляя ноги, начнет спускаться по лестнице. И потянется за ним смрадный след от его собственных нечистот…

25

На девятом этаже я нажал звонок.

За дверью кто-то ходил. Ругался или декламировал.

Я прислушался. «За высоким за пригорком, где кочуют волки…»

Голос уверенный, быстрый. «За высоким за пригорком, где встает светило…» Пауза. «Красна девица с ведёрком по воду ходила…» Пауза. «За высоким за пригорком, где пасутся волки, про девиц на водопое ходят разнотолки…»

Я снова позвонил, и в нешироком проеме появились прищуренные глаза.

«За высоким за пригорком…» Волна перегара… Коньяк неплохой, но закусывает неправильно… «Где пасутся волки…» Длинные волосы на затылке схвачены зеленой резинкой. Это же Леонид Осьмёркин – поэт, понял я, муж куртизанки-партизанки. Вот так встреча! И блондинку в машине вспомнил: это она, она была на той фотографии, которую показывала Роальду Осьмёркина!

– Она здесь! – трагическим голосом произнес я.

Думал, нервный поэт подпрыгнет от ужаса, завопит, но вот странно, он не проявил никакого интереса. «Она?» И снова забормотал: «Про девиц и днем и ночью ходят разнотолки…»

– Она здесь! – еще страшнее повторил я.

Дверь передо мной захлопнулась, и, чувствуя себя одураченным, я бросился вниз по лестнице. Пальцы у блондинки такие длинные, прохладные… За обман греть эти длинные пальцы в ладонях, касаться горячими губами… Никакого синего жигуленка на Морском, конечно, не оказалось. Со стильными блондинками всегда так. Трогаешь – они дергаются, не трогаешь – дергаются еще больше…

Глава V. «Хоре, хоре старому…»

26

В салоне теплохода мы заняли столик прямо у окна.

Теплоход покачивало. В дымке таял призрачный берег.

За столиком перед входом две пожилые бабы раскладывали закуску, резали огурцы, до нас доносились вкусные колбасные запахи, осторожно звякали стаканы. Бородатый мужик курил в ладошку. Больше никого в салоне не было, пассажиры предпочитали палубу, и Врач смело выставил пазл на столик.

– Зачем ты его потащил с собой?

Солнечные лучи ярко освещали столик, разбрызгивались по крашеным стенам и потолку. Теплоход вспахивал плоскую воду, от работы машин мелко подрагивали переборки. Я вдруг подумал… Да нет, не то чтобы подумал… Просто пришло в голову… Вот ритмические ровные колебания… Вот зайчики на стенах, на потолке… Солнечные лучи падают и на пазл, но странное желе почему-то не отражает света… Врач всегда занимается тем, чем другие заниматься не станут. Никаких этих счастливых солнечных лишаев на стенах… Может, стоило взять с собой Инессу? У Врача пазл, у меня – Инесса с кислотными гольфиками. Все равно ведь Архиповна не звонит. Как кукушка подкинула родителей. Выправлю старикам заграничные паспорта и отправлю их к сумчатым. Пусть ищут дочку в Австралии. Ботаник работал в органах, ему не обязательно знать языки, чекистов все понимают без слов. Они спрашивают, им отвечают парни всей страны: хоть малайцы, хоть калмыки, хоть англичане. Бред Каллерман будет поражен, увидев Ботаника…

Все же странно видеть поверхность, не отражающую солнечных лучей.

А еще странно рассматривать конверт с надписью: «Шурке Воткину». Этим мы занимались вчера у Роальда. В конверте лежала фотка. Цветная. «По крайней мере, теперь мы знаем, кого хотят убрать». – «Ну, исполнителя мы тоже знаем, – цинично заметил Врач и посмотрел на меня. – Хочешь об этом поговорить?» – «Нет, не хочу. Хорь и Калиныч подсунул мне фотку. При чем тут я?» – «Но ты согласился взять деньги, – не отставал Врач. – Соучастие в преступлении. – Он, конечно, смеялся. – Хочешь об этом поговорить?» – «Нет, не хочу». – «Ну вот. А просишься на штатное место».