Школа

А вам я рекомендую немедленно начать лечение. Чтобы свести к минимуму риск, я бы предложил назначить уже на завтрашнее утро первую из серии электрошоковых процедур. В этом случае, последствия этого ужасного опыта должны начать исчезать через пять или шесть недель.

— Нет, только не завтра, — сказал Монтгомери. — Я должен спроектировать аэродинамический профиль. Возможно, через день или два после этого.

6

Он дал бледнолицему другу Спиндему час, чтобы позвонить полковнику Доджу. Затем он сделал свой собственный звонок. С первых слов Доджа он понял, что угадал правильно. Спиндем сказал свое слово, — Додж был очень отзывчив и заботлив.

— Мой дорогой майор, — сказал полковник. — Я как раз собирался позвонить тебе. Я хочу поздравить тебя и искренне поблагодарить за ту работу, которую ты для нас проделал. Это все, что можно ожидать от любого офицера при исполнении служебных обязанностей, и я…

— Значит, Спиндем позвонил и сказал вам, что я спятил, да?

— Что ты такое говоришь, майор? Ну, да, сегодня вечером я получил известие от доктора Спиндема. Он сказал…

— Полковник Додж, я хочу, чтобы вы прибыли сюда и увидели все своими глазами. Если я сумасшедший — хорошо, пусть будет так, я готов стать им лишь бы все  то, что я здесь видел оказалось правдой. Уверяю вас это не подделка, полковник, не подготовка диверсии или что-то в этом роде. А если вы решите после личного осмотра и изучения, что это все же нечто, способное нанести вред государству, то я позволю Спиндему жарить мои мозги в электрическом тостере столько, сколько он захочет. Но я прошу вас прибыть и составить собственное мнение, прежде чем предпринимать какие-либо дальнейшие действия против Института.

— Это разумно, — осторожно, так как будто он разговаривал с ребенком или идиотом, сказал Додж. — Я так и собирался поступить. Но, возможно, тебе следует позволить доктору Спиндему…

— Только после вашей инспекции, полковник!

Последовала пауза, и Монтгомери услышал раздраженный вздох полковника.

— Я сделаю это так быстро, как смогу, но, возможно, пройдет по меньшей мере три дня, прежде чем я приеду. Поддерживай связь с врачом. Не рискуй понапрасну.

Вероятно, у полковника могут возникнуть неприятности, — подумал Монтгомери, — если я окажусь в сумасшедшем доме, и станет известно, что это произошло в результате выполнения задания, которое дал полковник. Да, у Доджа есть причины для беспокойства, — решил он.

Монтгомери быстро поел в кофейне отеля и отправился в Институт, чтобы поработать там еще часа три-четыре. Было уже девять часов вечера и поэтому он туда предварительно позвонил, — оказалось прийти можно. Заведение, казалось, было открыто круглые сутки.

Проходя по коридору, он встретил Вульфа.

— Боюсь, я не могу позволить вам больше работать, по крайней мере, пару дней, — сказал консультант. — Я только что просмотрел записи с зеркал, которые вы сегодня сделали…

— Все в порядке, — сказал Монтгомери. — Я не направлялся к Зеркалу. Теперь, когда я избавился от большой части своего образования, я хочу немного поучиться! Для меня будет нормально работать с теневыми ящиками, не так ли?

Вульф с сомнением кивнул:

— Не задерживайтесь на этом слишком долго. Вам нужно себя пожалеть, отдохнуть немного.

Монтгомери нашел пустую учебную комнату и сел там перед кубом маленькой теневой коробки. Надел головной убор. Внутри куба загорелось мягкое свечение. Монтгомери поколебался и глубоко вздохнул. Затем он спроецировал изображение Девяносто первого. И чуть не заплакал от результата. Появился фюзеляж, похожий на искривленную морковку, — без крыльев и двигателей. Он попытался выпрямить фюзеляж, — исчез хвост. Он оставил фюзеляж в покое и  попытался заняться крыльями, — исчез весь фюзеляж и одно крыло с одним пылающим двигателем медленно перевернулось в кубе.

Монтгомери откинулся назад и снял головной убор. Он переживал болезненное разочарование, ведь он  думал, что уже ничто не должно подавлять его творчество и что творить будет легко. Все, подавляющее его, осталось в прошлом: 

 Урок его дородовой угрозы выкидыша — в прошлом и больше не оказывает на него сдерживающего влияния. 

Уроки мистера Карлинга, который научил его ненавидеть красивые геометрические формы, — в прошлом.

Профессор Адамс, который постоянно прерывал свои лекции по статике, который разрешал только стандартные инженерные методы — те, которые использовались до 1908-го года, — в прошлом.

Ничего его не сдерживает, но ему приходится осваивать свои неиспользуемые ранее способности, как ребенку, который ползает по полу, складывая свои первые в жизни кубики. И это оказалось мучительно нелегко.