Школа

— Виновен не только я, — сказал Гандерсон. — Все мы. Наше научно-исследовательское подразделение, NACA, университеты, заводы по производству самолетов. Посмотрите, как мы работаем: мы тратим пару миллионов на новый компьютер, шесть миллионов на аэродинамическую трубу, наши отчеты покрывают километры микрофильмов. Научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработчики реализуют около миллиона проектов по всей стране. Но что это за разработки?

Ты помнишь историю о том, как Райты [1] изобрели метод — перекашивание крыла? — Они вдвоем наблюдали за формой маленькой картонной коробки, которую Уилбур крутил во время разговора, — и вот она идея. Сколько из ваших людей способны уловить такую крошечную подсказку? Только не руководитель НИОКР [2], который задается лишь одним вопросом, — как повысить свой рейтинг QS[3] с 12 до 13, или начальник аэродинамической трубы, или компьютерщик. Что-то не так с тем, как мы занимаемся научно-исследовательской работой. Мы создаем гигантские организации по сбору данных, пребывая в наивном заблуждении, что это исследовательская работа. Мы создаем океаны маленьких хитроумных приспособлений, думая, что это эпохальные изобретения. Но тщетно искать во всей этой массе данных и приспособлений новую базовую идею. Ее там нет. Поэтому мы строим очередного летающего монстра и похлопываем себя по спине. 

Монтгомери созерцал длинную нить спагетти, свисающую с его вилки. — Я уже слышал подобные разговоры раньше, — сказал он. — Но я всегда думал, что это просто результат плохой недели, когда все шло не так. А если это действительно так, что с этим можно сделать? Что ты собираешься с этим делать?

— Этот конкретный вопрос, я задаю себе с тех пор, как мы начали проектировать Девяносто первого двенадцать лет назад. Но он мучил меня и до этого, всю профессиональную жизнь, в той или иной форме. Сейчас у меня нет никакого ответа, но я никогда больше не возьмусь за постройку нового самолета, если не найду его.

— Но что ты собираешься делать? — настаивал Монтгомери.

— Я поднакопил денег, — сказал Гандерсон. — И у меня есть возможность отправиться в свободное плавание по океану информации, может быть мне там удастся поймать нужную мне рыбу, обнаружить необходимую информацию, но уверенности в этом конечно нет. И еще я думаю пойти в школу.

Вилка со спагетти на мгновение застыла в воздухе, Монтгомери метнул изумленный взгляд на Гандерсона, затем, склонившись над тарелкой, сказал со смехом:

— Мне показалось, или ты сказал, что собираешься пойти учиться?

— Нет закона, запрещающего мужчине получать дополнительное образование.

— Нет, конечно, нет. Но кто в стране может научить тебя чему-нибудь в области проектирования авиационной техники? — Монтгомери задал вопрос и стал внимательно наблюдать за Гандерсоном.

Инженер ответил несколько рассеянно:

— Я говорю не об обычной школе. Около шести месяцев назад Норкросс из Локхида написал мне, что он уволился с работы и учится в школе невероятно продвинутого уровня. Я решил, что он сошел с ума или впал в детство. Но затем я начал получать известия об этой школе и от некоторых других моих хороших знакомых, и все они приглашали меня присоединиться к ним.

— Чему там учат? Кто там преподает, кто управляет школой? Я никогда не слышал ни о чем подобном.

— Чему учат и кто преподает не знаю. Я спрашивал, но все ведут себя как-то странно, скрывают информацию об этом. И все же все они в подавляющем большинстве полны энтузиазма по этому поводу. А основали школу и управляют ей Нэгл и Беркли. Возможно, ты помнишь, что год или около того назад эти двое стали широко известны из-за большого шума, который они подняли в связи с ситуацией с патентами. Даже было проведено расследование в Конгрессе, и, похоже, в Патентном законодательстве грядут изменения.

— Я помню, — сказал Монтгомери. — В «Управлении ВВС по исследованиям и разработкам» сначала не придавали большого значения их выходкам.

Гандерсон улыбнулся:

 — Я думаю, что сейчас в этой организации об этом жалеют!

— Я знаю Норкросса, — сказал Монтгомери. — Он очень высококлассный специалист и я не могу представить, что существует какая-то школа, которая может научить его или тебя чему-нибудь новому в области авиастроения.

— Я тоже не могу. Но я хочу это выяснить. Я зашел в тупик. Вся отрасль зашла в тупик. Инженеры знают это и продолжают надеяться на какое-то чудо, которое вытащит их из дыры. Что вдруг откуда-то появятся атомные двигатели, такие маленькие, что поместятся на истребителе,  и такие дешевые, что их сможет купить даже фермер. Или каким-то образом удастся уменьшить фантастическое разнообразие элементов, которые требуется втиснуть в самолет.

Нет, никакого чуда не будет. Чтобы двигаться дальше, должно произойти изменение в основном типе мышления, в нашей голове. Нужно меньше надеяться на аэродинамическую трубу за шесть миллионов долларов, а больше обращать внимания на поведение маленьких картонных коробок братьев Райт!