Школа

Монтгомери вернулся на завод вместе с Гандерсоном в состоянии возбуждения, которое он старался не показывать. Монтгомери искренне  сожалел, о том, что ему предстояло сделать, потому что он и Гандерсон стали очень хорошими друзьями за время создания гигантского бомбардировщика. Он оставил инженера у входа в гигантский ангар, где Девяносто первый проходил послеполетную проверку и поспешил в свой кабинет на первом этаже административного здания завода, войдя туда, закрыл дверь за собой, тщательно заперев ее.

Затем он сел за свой стол и позвонил своему вашингтонскому начальнику, полковнику Доджу. Потребовалось двадцать минут, чтобы найти полковника, но наконец Монтгомери услышал его далекий, грубый голос.

— У меня есть важная информация, — сказал Монтгомери. — Было бы лучше всего закодироваться.

— Хорошо. Код двенадцать, — сказал Додж.

Монтгомери набрал код на маленькой коробке, через которую проходил телефонный провод. Его голос стал тише, когда он заговорил снова:

— Это по вопросу, который вы мне поручили контролировать шесть месяцев назад. Это произошло. Сорен Гандерсон уходит в отставку и говорит, что направляется в школу.

— И Гандерсон тоже! — с горечью сказал Додж. — Это эпидемия. На сегодняшний день почти двести человек уволились с самых приоритетных военных проектов — и все под предлогом желания посещать эту таинственную школу. Да не просто заурядные инженеры, а главные инженеры, инженеры-проектировщиками — ведущие конструкторы. Вся военная программа страны сильно страдает из-за этого оттока ключевых кадров. Тридцать крупных проектов практически остановились. Я говорю тебе это, чтобы подчеркнуть абсолютную необходимость выяснить, что происходит, и положить этому конец.

— Вы хотите, чтобы это сделал я?

— Одну минуту. Я связался с доктором Спиндемом. Как руководитель отдела психологической службы «Управления ВВС по исследованиям и разработкам», он занимается этой проблемой. Я хочу, чтобы он поговорил с тобой.

Монтгомери недовольно нахмурился. Иметь отношения с этой службой ему совсем не хотелось. Голос Доджа пропал, затем в сети послышался щелчок  и раздался голос доктора Спиндема:

— Алло? Рад снова слышать вас, майор.

— Взаимно, — ответил Монтгомери. В его памяти возник облик Спиндема — крупный мужчина с грубоватым, веселым лицом, но почему-то очень неприятный.

— Как я понимаю, вы лично хорошо знакомы с Гандерсоном.

— Да, мы очень близкие друзья, почти четыре года уже.

— Послушайте, нам нужно, чтобы один из наших людей поступил в эту так называемую школу. До сих пор у нас не было такого шанса. Вы — наша первая реальная возможность. Как вы думаете, вы могли бы поступить туда вместе с Гандерсоном, ведь вы же друзья?

— Я не знаю. Прием, похоже, осуществляется очень избирательно. По-видимому, принимают только самых лучших людей в своей профессии. Моя же квалификация…

Полковник Додж его прервал:

— Тебе придется сделать все, что в твоих силах, майор. Это очень важно. Сделай все возможное, используй дружбу Гандерсона, чтобы тебя приняли в школу. До сих пор нам не удалось узнать о ней ровно ничего. На первый взгляд это кажется одной из самых хитроумно разработанных диверсионных схем, с которыми мы когда-либо сталкивались. Похоже, школа устанавливает непоколебимую власть над умами своих воспитанников, — а это умы, играющие большую роль в обороноспособности страны. Считай, что это приказ, Когда ты уедешь, твое место в «Файрстоуне» займет другой человек. И ежедневно докладывай по телефону о твоих успехах.

Полковник Додж услышал, что Монтгомери отключил связь. Он тяжело вздохнул и сказал Спиндему:

— Почему это не оказался кто-нибудь другой, а не этот болван Монтгомери? Мы ждали шесть месяцев, чтобы внедрить туда человека, и это ничтожество оказалось первой возможностью.

— Это не очень обнадеживает, — согласился доктор Спиндем. — Но это лучше, чем ничего, и кто знает может быть у него что-нибудь получится. А пока нам лучше держать ухо востро в ожидании еще одного шанса.

2

Монтгомери положил трубку и сложил руки на столе. Его глаза смотрели вперед, ничего не видя перед собой. Это новый приказ его совсем не радовал. Однако, ведь он, как друг, должен же иметь возможность помочь Сорену Гандерсону, а при случае и защитить, если инженер будет втянут в какую-нибудь глупую программу, которая нанесет ущерб и ему, и стране. Но Монтгомери задавался вопросом, а был ли у него на самом деле хоть какой-то шанс попасть в эту школу. Казалось маловероятным, что организаторы школы с их явно недобрыми намерениями, ведь это очевидно, дадут военно-воздушным силам шанс войти внутрь и порыскать там.