Школа Бессмертного

А в южный берег Буяна глубоко врезался обширный извилистый фьорд с неприступными каменными берегами, закрытый от моря загнутым скалистым выступом, напоминавшим клюв стервятника. В этой естественной крепости спокойно размещались и маневрировали на рейде до сотни кораблей, самые большие галеры могли разойтись, не коснувшись друг друга, и при всём при этом она не нуждалась ни в какой артиллерийской защите. Фарватер был настолько сложен, что войти в Клюв могли только самые опытные лоцманы и капитаны, и любой хозяин острова старался, чтобы таковых было как можно меньше. Пиратские капитаны, просившие убежища на Буяне, получали лоцмана за половину добычи. Это было много, но зато все знали – под защитой Клюва и Кошачьего Глаза их не возьмёт ни один королевский или императорский флот.

Попытки устроить блокаду острова тоже неизменно проваливались. Не говоря уже про запасы в огромных скальных складах Кошачьего Глаза, остров был достаточно плодороден, чтобы прокормить до десяти – двенадцати тысяч населения ежегодно. Постоянные пиратские набеги и бойкая работорговля привели к тому, что успешные капитаны, вышедшие на покой, устраивали себе на острове поместья с плантациями, «сажали» на землю захваченных и выкупленных рабов и занимались хозяйством.

Плодов этого хозяйства вполне хватало для обеспечения продовольствием и гарнизона, и прочих поселенцев. А всё остальное – от пуговиц с чернилами до пушек и пороха – пираты добывали грабежом и торговлей по всей акватории Тёплого моря. Иногда успешно, иногда не очень. На место выбывших неизменно приходили новые искатели богатства, вольности и славы.

Всё это Финист знал и понимал, что захватить Буян штурмом будет чертовски сложно. Даже вестланская армада под командованием брата императора не смогла этого сделать; что уж говорить про них с пусть мощными, но всего лишь тремя боевыми галерами и без малейшей поддержки десанта.

У Сойки, однако, было другое мнение.

– Ты же знаешь фарватер, – повернулась она к Соловью. – Залив не охраняется, надо только войти в него. А там разобьём все корабли пушками в упор – и всё. Держаться им будет нечем.

– Я не собираюсь разбивать эти корабли, – возразил Соловей. – Они мне нужны целыми. Да и люди желательно.

– Тогда что ты предлагаешь? – раздражённо спросила Сойка. – Или, думаешь, там ещё не знают, что ты переметнулся к Марье?

– Знают, конечно, – Соловей усмехнулся. – Но…

Он загадочно замолчал.

– Что? – не выдержала Сойка.

– Есть у меня одна идея. Подождём до утра. Не будем суетиться в ночь.

Утро встретили стоя на якоре в миле от Сладкой гавани, нарочито безобидно развернувшись носом к острову и вывесив на мачтах пурпурных «соловьев». Поднятые и убранные вёсла тоже должны были продемонстрировать предельно мирные намерения.

Вход в гавань перегораживали поставленные посередине залива четыре каравеллы, развёрнутые бортом и с наведёнными пушками. Сойка смотрела на них, возбуждённо раздувая ноздри.

– И это вся их защита?! Да мы разнесём их вдребезги! Соловей, ну давай пальнём разок. Для острастки, а?

Соловей качал головой.

– Не надо. Подождём.

– Чего?

Соловей пристально всматривался в гавань, где начиналось оживлённое движение. Через час после рассвета от пристани отошёл небольшой однопалубный бриг и на хорошей скорости, проскользнув мимо каравелл, направился к «Солнцу юга». Соловей приказал спустить верёвочную лестницу Ещё минут через двадцать бриг пришвартовался к борту галеры, и на палубу «Солнца» сноровисто поднялись три человека с ножами и пистолетами за поясом.

Соловей усмехнулся. Он знал этих ребят и был доволен, что на разведку и первичные переговоры послали именно их.

– Макс! – добродушно воскликнул он, распахивая объятия. – Ты теперь до пограничника дослужился? Или в таможню перевели?

– Капитан, – растерянно пробормотал Макс, пытаясь вырваться из крепких объятий Соловья. – Что вы здесь делаете?

– Как – что? – делано удивился Соловей. – Домой вернулся. Вы чего, ребята? Не получали, что ли, сообщения?

– Нет, – Макс неуверенно переглянулся со спутниками, те в ответ так же растерянно пожали плечами. – Какое сообщение?

– Драть меня в четыре дырки! – воскликнул Соловей. – Я же послал Лукашу письмо, что иду. С какого хрена он вам не сказал?

Макс молча переводил взгляд с капитана на окружавшую его команду. Он не понимал, что происходит и что ему самому теперь делать.

– Мы думали, вы это самое… с царицей теперь… с Волховской… Командор Лукаш сказал…

– Чего?! – перебил Соловей, презрительно прищурившись. – С каких пор этот хрен командором себя возомнил?

– Ну, когда вы, значит, сдали город и галеры, он объявил вас недействительным… Ну и, как наместник, сам, значит…

– Сам, значит?! – угрожающе произнёс Соловей. – Наместник не может стать командором – ты что, забыл, Макс? Командор должен быть выбран на общем Совете.

– Так это… будет Совет-то… через неделю.

– Ах, будет! Ну, вот когда будет и если его выберут, тогда он и может считаться. А пока что командор я, и я приказываю доставить меня на берег.

– Не могу, капитан, – возразил Макс.

– Это ещё почему?