Школа Бессмертного

– Вот! – Бессмертный навёл луч на странное решётчатое переплетение, похожее на спиральные лесенки. – То, из-за чего девица утопилась.

Марья недоумённо подняла взгляд на брата.

– Ты же сказал, что её жених перед свадьбой бросил? С другой изменил…

– Да, это стало спусковым крючком самоубийства. Но не настоящей причиной. Настоящей причиной стала вот эта вот крохотная иголочка в ДНК. У этой девицы шансов покончить с собой по жизни было гораздо больше, чем у прочих. Не будь измены, сработало бы что-то другое – смерть ребёнка, изнасилование, да просто плохое настроение. А не родись она с этой иголочкой, погоревала бы пару недель и оклемалась, как остальные брошенки.

– Кощей, ты серьёзно? – Марья недоверчиво прищурилась, рассматривая то крошечный, какой-то двухмерный узелок на почти прозрачной решётке, то довольного брата. – Из-за этой вот штуки… иглы, как ты говоришь… девушка решила утопиться? Она что, не понимала, что делает?

– Она понимала, что хочет умереть. Но не понимала почему.

– Да ты издеваешься! – воскликнула Марья, выпрямляясь. – Как такое может быть?!

– Сплошь и рядом, Маша. Сплошь и рядом. Большую часть своей жизни человек не понимает, что он делает и зачем. Живёт на автопилоте.

– Нет!

– Да! И я говорю не только о физиологических процессах, таких как дышать, есть, спать, но и о важнейших решениях, про которые человек думает, что принимает их сам. Но если спросить его, зачем и почему, он не ответит.

– Как это не ответит? Я что, по-твоему, не знаю, что делаю?

– Не знаешь, – Бессмертный улыбнулся, заложив руки за голову и потягиваясь. – Ты иногда объясняешь себе, зачем делаешь то-то и то-то, но по-настоящему ты понятия не имеешь, зачем тебе это.

– Кощей! – воскликнула Марья.

– Да это же очень легко доказать, Маша. Ну хочешь, я сыграю с тобой в пять вопросов, и сама убедишься?

– Какие ещё пять вопросов?

– Я немного поразвлёкся с ребятишками вначале. Но с них что взять – несмышлёныши. Забавно, однако, что ни ты, ни даже я не пройдём эти пять вопросов.

– Каких вопросов? – потеряла терпение Марья.

– Ну, например. Почему ты не хочешь уступить трон Ивану?

– Что? – растерялась Марья. – Почему не хочу?

– Да.

– Ну потому что… потому что он ещё не готов к этому. Он приведёт с собой вестланцев, а я не хочу, чтобы они правили в моём городе.

– Почему?

– Потому что они насадят свои порядки… сломают всё, что я строила… подчинят Волхов империи…

– Почему тебя это волнует?

– Ну а как? – опять растерялась Марья. – Кому приятно, что чужаки устанавливают свои порядки?

– Это не ответ, – возразил Бессмертный. – Повторю ещё раз: почему тебя это волнует?

– Потому что я отвечаю за моих людей. Я не хочу, чтобы им было плохо.

– Почему?

– Потому что тогда будет плохо мне.

– Почему?

– Да не знаю я почему! – взорвалась Марья. – Заладил как попугай: «почему, почему». Плохо – и всё!

– Вот видишь! – удовлетворённо хмыкнул Бессмертный. – На пятом «почему» или «зачем» ломаются все. А в большинстве случаев хватает и одного. Почему ты любишь… так, ладно, к тебе это не относится. Но, допустим, спросила бы ты меня – почему я полюбил Метелицу? И я бы тебе не ответил.

– Как не ответил?! – воскликнула Марья.

– Очень просто. Я бы не знал, что сказать. Да, она красивая, умная, добрая, замечательная – всё так. Но вокруг было много таких же красивых, умных и добрых. А меня потянуло к ней. Почему?

– Почему? – механически повторила Марья.

– Не знаю. Я же говорю, большинство ломается на первом же «почему». И что это значит?

– Что?

– Что мы не знаем – базово, фундаментально не знаем, – зачем делаем то-то и то-то. Мы даже не знаем, зачем живём.

– Ты… ты это сейчас серьёзно? – запинаясь, спросила Марья.

– Абсолютно. В конце концов, Маша, если бы ты была повнимательнее, ты могла бы указать мне, что все поступки, решения, действия человека сводятся к двум простым базовым основам – желанию жить и желанию жить хорошо. Всё остальное, что называется, вариации на тему. И если желание жить хорошо понятно и так – кому же хочется плохо?! – то желание жить непонятно совершенно.

Марья смотрела на брата остановившимися круглыми глазами и не знала, что сказать. Он был не прав, конечно же, не прав. Но как ему возразить?

– Хочешь поспорить? – усмехнулся он. – Но согласись, Маша, жить ведь гораздо труднее, чем не жить. Зачем же тогда мы живём? Более того, не только сами живём, но хотим, чтобы и другие жили. Женщина девять месяцев мается, вынашивая плод, потом много часов страдает, корчится от боли, кричит, иногда умирает. Но, даже заранее зная всё это, даже догадываясь, сколько ей ещё потом возиться и переживать с этим ребёнком, всё равно хочет зачать и рожать. Почему? Зачем? У тебя есть ответ? У меня – нет.

– Дети – это счастье, Кощей! – глухо сказала Марья. – Ради этого счастья мы готовы пойти на многое.

– Зачем, Маша? Ты меня слышишь? Или мне с тобой опять поиграть в пять вопросов? Дети приносят радость родителям, но почему? Ведь с практической точки зрения от детей гораздо больше проблем, чем удовольствия.

– Мы должны продолжать наш род.

– Зачем?