Школа чувств (СИ)

Она кивает на рамку, в которую вставлен международный сертификат, подтверждающий, что Соловьёва Ольга Сергеевна является владелицей именной звезды.

— Я тоже привык отвечать за свои слова.

— Эй, люди, — прерывает их Маша, — а моё мнение вас интересует?

— Молчи, женщина, за тебя уже всё решили, — смеётся Морозов.

Но Ольга Сергеевна вдруг внимательно смотрит на них.

— Женщина? Это оборот речи или..?

И по тому, как вспыхнули щёки дочери и замялся с ответом Саша, она всё поняла. Не то, чтобы она поражена — она ощущала, какой чувственной силой заряжен молодой человек, и сердцем знала, что её дочери не устоять против его напора. И тем не менее она обескуражена тем, что просмотрела этот момент в жизни дочери.

Морозов по-своему понимает её состояние и спешит на помощь Маше:

— Ольга Сергеевна, я правда люблю вашу дочь и готов хоть сейчас…

— …под венец, — заканчивает она за него. — Только пока рано об этом говорить. Надеюсь, вы были благоразумны?

Она не может прямо спросить о предохранении, но они её понимают, и опять за пунцовую Машу отвечает Александр:

— Даже не сомневайтесь.

И что она должна теперь делать? Сама, не подумав, спросила — ей честно ответили. Кричать? Ругаться? Выгонять? Глупо и поздно. Тем более этот мальчик явно дышит её дочерью. А она ещё очень хорошо помнила, как впервые познакомилась с Андреем на студенческой свадьбе их общих друзей, как он пошёл её провожать, но в результате они оба оказались в квартире одного из его знакомых, который в это время где-то отсутствовал, и провели там всю свою первую ночь и следующие полдня. И до сих пор вместе. Так что ей ли устраивать скандалы, которых, кстати, она очень не любила?

— Даже не знаю, что сказать, — честно призналась она, переводя взгляд с дочери на Сашу и обратно.

— Мамочка, не надо ничего говорить, — взмолилась Маша, — воспринимай это, как обычное жизненное явление.

— Ну, ты тоже скажешь, Маша, — покачал головой Александр и вновь повернулся к её матери. — Явление жизненное, но не обычное, по крайней мере для меня. Я влюбился в вашу дочь задолго до того, как она мне ответила взаимностью. И сегодня могу об этом говорить открыто и не стесняясь, потому что знаю, что мои чувства взаимны. Если это не кажется вам розовой чушью, то я готов вам поклясться, что Маша — моя судьба.

Обе женщины смотрели на него заворожено. И он вдруг смутился:

— Но если это звучит слишком самоуверенно…

— Саш, — выдохнула Маша и накрыла своей ладонью его руку, оказывается, непроизвольно сжавшуюся в кулак, — я поняла, и мама тоже.

Ольгу Сергеевну от объяснений спас телефонный звонок. Пока она разговаривала, Маша уже привычно разжала кулак Морозова, произнося на каждый палец:

— Я — тоже — тебя — люблю!

А мизинец просто поцеловала, поймав благодарный взгляд Саши.

— Мы легализованы?

— По крайней мере, мамой. А вот что скажет твой отец, когда узнает…

— Я тебе отвечу классически: мы подумаем об этом завтра, — улыбается Маша.

Вернувшаяся Ольга Сергеевна внимательно смотрит на свою дочь и её парня:

— Маша, надеюсь, ты не покинешь квартиру, пока я буду отсутствовать? Помни, что ты обещала отцу.

— Я присмотрю, — обещает Саша и делает вид, что не слышит брошенные в сторону слова:

— Это-то меня и пугает.

Пока Ольга Сергеевна собирается, Маша и Алекс дружно моют посуду и убирают со стола. Но как только они остаются одни в квартире, как все барьеры сносятся той страстью, которой оба не в силах противостоять.

Кровать Маши превращается в площадку аттракциона «Кто разденется первым?» — они срывают с себя одежду как одержимые, не в силах отвести взгляд друг от друга. И оба на мгновение застывают, стоя на коленях на противоположных сторонах широкой кровати и жадно рассматривая друг друга.

— Маша, — первым выдыхает он и, увлекая её за собой, падает спиной на кровать.

Сегодня никакой нежности с обеих сторон. Создаётся впечатление, что это их последняя встреча. Поцелуи настолько крепки, что почти мгновенно начинают болеть губы. Он жадно мнёт руками её грудь, потом коленом раздвигает её ноги и начинает грубо, жёстко тереться им, продолжая терзать её рот своим языком. Она хочет этого животного секса, когда нет никаких норм, никакой морали, только Он и Она.

Я боюсь за тебя. Я не знаю, чем всё закончится, но сегодня ты мой. И никаких преград между нами. Люби меня! Бери меня! Всю! Я бы хотела провести в твоих объятиях всю ночь, но даже эти несколько минут — смогут спасти меня. Люби меня так, чтобы я не могла двигаться. Чтобы единственным моим желанием было уснуть после безудержного секса. Твои мышцы, твоё тело сводят с ума. Я хочу, чтобы ты почувствовал мою любовь без всяких условностей.

Она вырывается из его объятий, неуловимым движением скользит под ним и, ухватив его член, практически заглатывает его: никакой нежности — жёсткие губы смыкаются вокруг мягкой плоти, язык требовательно прокладывает дорогу вдоль канала, пальцы сжимают яички, заставляя Александра задохнуться от подкатившей волны возбуждения…