Школа двойников (1 и 2 части)

- Более чем странной, мы просто растерялись. Никогда никаких жалоб, никакой гипертонии - и вдруг инсульт. Странная смерть...

- Вот оно! - Саша остановил магнитофон, надавив на кнопку "пауза". Слушай внимательно. Дальше - больше...

- И в такой момент, когда объявляли итоги выборов... - Маневич опять запустил плейер, теперь в динамике звучал его же голос.

- Не думаю, что это связано. Игорь Поливанов баллотировался как одномандатник. Хотя ходят разные слухи... Многие подозревают, что он умер не своей какой-то смертью.

Лизавета кожей почувствовала, как напрягся Маневич, хотя оператор держал в кадре только лицо думца.

- И вы тоже так думаете? И Поливанов, его шеф?

- Да, - ответил Яков Сергеевич с несвойственной ему лаконичностью. Уголки губ депутата поползли вниз, по лицу было видно, что разговор с корреспондентом его уже не радует. А ведь он всегда так открыт для прессы, так старается держать хвост пистолетом! Саша продолжал давить:

- А что тогда делал его помощник в парламентском центре?

- Он выполнял особое поручение Игоря. Какое точно - я не знаю. Игорь не говорил...

Саша остановил магнитофон и победно посмотрел на Лизавету. Она молчала. Саша уже почти кричал, правда, шепотом:

- Ты видела? Ты его когда-нибудь таким замкнутым видела? Он аж лицом переменился и на меня смотрел, как на врага народа, будто я в подручных ходил не то у Бухарина, не то у Берии! Ну-с, не странная ли история? Столько секретов, неведомое поручение, неожиданная смерть, причем "не своя"... А ты твердишь, что нет сюжета. Да сюжет лежит перед тобой на блюдечке с голубой каемочкой!

- Сюжета нет... - Лизавета сама нажала на кнопку возврата, повернула ручку громкости. И снова голос Зотова:

- ...Никаких жалоб, никакой гипертонии - и вдруг инсульт...

- Он сказал "инсульт"... А мне Валерий Леонтьевич говорил "инфаркт"... От чего же умер этот помощник?

- Вот видишь, я тебе о том и твержу! - немедленно зацепился за ее слова Саша.

- Не вижу, в упор не вижу ничего, кроме самолюбования Зотова и твоего самоупоения на пустом месте. Слова, за которые ты уцепился, - "не своей какой-то смертью" - могут означать что угодно, а вовсе не убийство. Зотов отопрется, я его знаю, ты, впрочем, тоже прекрасно знаешь этого болтолога. - Лизавета иногда бывала резкой, как генерал во время инспекции.

- Ой-ой-ой, страшно как! Где же тут самоупоение, тигра моя рыжекудрая? - расхохотался Маневич. Законченный, даже закоренелый идеалист с устойчивой репутацией романтика, он на выпады отвечал, как Моцарт, - весельем.

- Зря смеешься. Ты пока накопал кусок дерьма и носишься с ним, будто неразумный полугодовалый кокер-спаниель - гав, гав!

- Тиграм положено мяукать и мурлыкать, - не унимался Саша.

- Тише, окаянные, - сварливо крикнул из-за шкафа дежурный режиссер. - Мы уже три минуты как в эфире, а из-за вас звуковику ни черта не слышно! Мало того, что читать не умеете, так еще и работать мешаете!

Режиссер намекал на трехцветный плакатик, висящий в закутке на видном месте. Плакатик повесил главный режиссер "Новостей" через день после того, как оборудовал в эфирной аппаратной смотровую. Тогда дежурная смена взбунтовалась и заявила, что невозможно работать в шуме и гаме, который создают приехавшие со съемок корреспонденты. Изобретательный главреж немедленно нашел выход из положения. Он собственноручно начертал на листе бумаги грозное предупреждение: "Строго запрещается просматривать отснятые кассеты и расшифровывать синхроны во время выдачи программы в эфир! Нарушители будут наказываться материально и морально!" Далее для собственных сотрудников были указаны часы выхода "Новостей". Плакатик, а также прочие "дацзыбао" главрежа (он любил писать резко и решительно, как китайцы в эпоху культурной революции - "мешают воробьи, так извести их всех до единого") были исполнены в трех цветах - красным, синим и зеленым фломастерами.

- Читать нам без надобности, мы пишем, - ответил на замечание Саша.

- Пойдем, он прав. - Дисциплинированная Лизавета немедленно поднялась. Она знала, как трудно работать в студии, если режиссер не слышит звуковика, а видеоинженер - режиссера.

- Какой законопослушный хищник! - пожал плечами Маневич и двинулся следом за девушкой.

Трудящийся народ в аппаратной проводил их неодобрительными взглядами.

- Так вот, мой милый грамотей, материал, безусловно, есть, но материал, состоящий исключительно из вопросов: инсульт или инфаркт? Что за спецзадание выполнял этот Дедуков? Что такое "не своя" смерть? Что за школа для двойников или близнецов? Ты, кстати, спросил об этом Зотова?

- Спросил. Он ничего не знает. Он вообще почему-то стал немногословным.

- Тоже вопрос! Ляпнул и испугался. Конечно, это не про Веймарскую республику и поджог рейхстага рассуждать, но все же превратить говоруна в молчальника - задача не из легких, а кому-то ведь удалось, он прямо на глазах замкнулся, - резонно заметила Лизавета и продолжила: - Репортаж, особенно "специальный репортаж", - это ответы, а не вопросы. И пока ты их не найдешь, репортажа у тебя нет.