Школа ужасов

— Сперва это было хобби. Я попросту засунула микрофон в большое блюдо в гостиной. Теперь я умею работать с направленным звуком. Мне это нравится. Я бы хотела стать звукооператором в кино или на телевидении, как тот парень в фильме «Blow out». Вы видели этот фильм?

— Нет.

— Жаль. Фильм классный! Герой — его играет Джон Траволта, — уточнила Ивоннен на всякий случай, — как раз работал звукооператором. Я очень этим заинтересовалась и начала экспериментировать. Когда я засунула микрофон в блюдо, эхо разносилось по всей гостиной, так что я поняла — недостаточно просто спрятать где-то магнитофон. Нужно что-то поменьше и понадежнее.

— Жучок.

— Перед Рождеством я попыталась прослушать спальню мамы, думала, может, она расскажет своему дружку, что собирается подарить мне на праздник, но запись получилась — скучнее не бывает, она знай себе стонет, когда парень ее обрабатывает, а тот только приговаривает: «Крошка, крошка, крошка!» Я дала Мэтту послушать, чтобы похвастаться. И еще я записала разговор двух учителей в школе — с пятидесяти ярдов, с помощью направленного микрофона. Здорово получилось!

— И тогда Мэттью додумался поставить прослушивающее устройство в школе?

Ивоннен кивнула.

— Мне он сказал только, что хочет поставить жучок в одной из спален общежития, и спросил, как лучше это сделать. Он в этом совершенно не разбирался, но нужно ему было — прямо позарез. Я думала, он затеял какую-то игру, и посоветовала использовать микрофон, который включается при звуке человеческого голоса. Я ему одолжила вот этот самый магнитофон, он уже старый. Он вернул его по почте вместе с кассетой.

— Он не сказал, в чьей спальне собирается Установить микрофон?

— Нет, не сказал. Он только спросил, как это делать. Я сказала ему: спрячь микрофон в зоне звучания интересующих тебя голосов или звуков, чтобы вокруг было поменьше помех, иначе фон заглушит запись. Еще я его предупредила, что место надо осмотреть заранее и сделать по крайней мере две предварительные пробы, чтобы получить первоклассную запись. Он задал еще пару вопросов и забрал магнитофон, а больше к этому разговору не возвращался. А потом, три недели назад, я получила от него посылку.

— Он что-нибудь рассказывал тебе о школе Ивоннен? О тамошних приятелях? О своих делах?

Девочка печально покачала головой:

— Говорил, все в порядке. Больше он ничего не говорил. Все в порядке — и все тут. Только вот... — Нахмурившись, она вновь принялась щелкать тугим замком ранца.

— Понимаете… когда я спрашивала его насчет школы, Мэтт тут же менял тему. Вроде как не хотел говорить об этом, но боялся проболтаться, если я стану приставать. Я, дура, не настаивала.

«О, какие у нас тут орешки! Давай-давай, покажи! Малюсенькие, а? Ну-ка, сдавим их хорошенько. Теперь-то он заревет, верно? Ты как думаешь? Заревет?» — «Нет! Перестань! Умоляю! Я не могу.» Сержант Хейверс вернулась в кабинет, и Линли выключил магнитофон. Хейверс вновь дисциплинированно прикрыла за собой дверь и, не садясь, проследовала к окну. Дождь выбивал частую дробь по стеклу. Барбара отпила глоток из пластикового стаканчика. Линли распознал запах куриного бульона.

— Отправили девочку домой?

— Констебль Нката отвезет ее, — устало улыбнулась Барбара. — Он только глянул на нее, разглядел будущую красавицу и вызвался ее проводить.

— Да, он парень открытый.

— Это всем известно. — Хейверс подошла к столу и опустилась на стул. На поверхности бульона плавали желтые комки жира. Барбара подозрительно посмотрела, поморщившись, одним глотком осушила стакан и бросила его в мусорную корзину. — Похоже, мы вернулись к тому, с чего начали.

Линли потер глаза. Они болели так, словно он весь день читал без очков.

— Возможно, — согласился он.

— Да уж, «возможно», — с кроткой насмешкой отозвалась она. — Вы же слышали пленку. Кто-то из старших издевался над третьеклассником. Мы уже обсуждали это вчера утром, инспектор. Вы сами сказали, что ребятишки, с которыми вы разговаривали, казались запуганными. Теперь мы знаем, в чем дело. Кто-то регулярно издевался над Мэттом Уотли, и теперь они все дрожат, как бы и до них не дошел черед.

Линли покачал головой и вынул кассету.

— Не могу согласиться с вами, Хейверс.

— Почему?

— Потому что Мэтт сказал Ивоннен, что хочет установить жучок в одной из спален. Он не сказал «в своей комнате».

— Наверное, он имел в виду комнату этого садиста.

— Оно бы так, но на кассете слышны и другие голоса, кроме этого мерзавца и его жертвы. Детские голоса, голоса других третьеклассников.

— Тогда кто же?..

— Я уверен: это Гарри Морант. Смотрите: если принять гипотезу, что насилию подвергался Гарри, а не Мэттью, все сходится. Тот негодяй нарушал школьный устав, причем в течение долгого времени. Такая школа, как Бредгар Чэмберс, не может допустить подобного поведения. Если бы насильника разоблачили, его с позором выгнали бы. Мэттью знал, что происходит. Все остальные тоже знали — и все молчали, потому что к этому принуждал их школьный кодекс чести.

— Не доносить на товарищей?