Школа жизни

В своей записной книжке я сделал такую запись: «По всем данным, на днях начнутся военные действия… Ведем большие работы по маскировке домов, нефтебазы, рассредоточению судов, затемнению. Составляем и просматриваем планы на случай военных действий».

8 августа днем нас с Молоковым пригласил к себе Н. М. Пегов. Владимир Андреевич нагнал меня у входа в крайком. Глаза его за стеклами очков возбужденно блестели.

— Неспроста обоих в одно время вызвал… Как думаешь?

Ничего, собственно, странного в этом не было. Но все мы в те дни находились в таком напряженном ожидании близких решающих событий, что придавали значение каждому, даже незначительному, факту.

Молоков не ошибся. Войдя в кабинет Пегова, мы сразу поняли, что разговор будет необычный. Николай Михайлович встал из-за стола, не предлагая нам сесть:

— Война начнется сегодня ночью. Расскажите о готовности города.

Докладывая, я мысленно оценивал сделанное и вновь перебирал в памяти: все ли предусмотрено, что можно и нужно сделать в оставшиеся часы?

— А как вы смотрите на то, чтобы не вводить в городе угрожаемое положение и светомаскировку до начала наступления? Не выключить ли свет прямо с электростанции, когда штаб флота даст команду? — спросил меня Николай Михайлович. — Ведь вы, кажется, так сделали в Севастополе?..

— Я как раз хотел предложить это.

— Ну что ж, желаю успеха. Зайдите в Военный совет и… Как это говорят моряки, когда необходимо привести все в полную готовность?

— Все на — товсь!

— Ну так вот: все на — товсь!

В Военном совете Иван Степанович Юмашев и Семен Егорович Захаров рассмотрели наше предложение со всех сторон.

— Сколько понадобится времени для выключения света по всему городу?

— От момента сигнала до полного затемнения — не больше пяти минут.

— Это, кажется, нас устраивает? — спросил командующий вице-адмирала Фролова.

— Вполне. Быстрее, чем за семь-восемь минут, японские самолеты не смогут достигнуть Владивостока… Это с самых ближайших аэродромов.

Иван Степанович тоже был возбужден. То и дело вставал и ходил по кабинету.

— Люди расставлены? Надежные?

— Все будет в порядке.

— Ну, тогда счастливо, — заключил командующий. — Остальное увязывайте с начальником гарнизона контр-адмиралом Федоровым, с командующим ПВО… Ну, а если что, то прямо к нам.

— Да, да. Не стесняйтесь, — подтвердил вице-адмирал.

Командующий флотом, член Военного совета и начальник штаба крепко пожали нам руки.

Я слушал Пегова, Юмашева, отвечал на их вопросы, говорил с Молоковым, а мысли то и дело возвращались к Севастополю, к тем дням, когда мы готовили и держали оборону.

Сравнивал обстановку, все обстоятельства там и тут, соображал, что еще может пригодиться из опыта города-героя.

Вернувшись в горком партии, я вызвал секретарей, заведующих отделами горкома, секретарей райкомов. Через полчаса все были в сборе. Так же как давеча мы с Молоковым, каждый догадывался, в чем дело. Екатерина Ивановна Ванаке, всегда собранная, энергичная, словно еще строже подтянулась. Фомичев, видимо не раз все взвесивший и продумавший, сосредоточенно и спокойно ждал сообщения. Дудоров и Щеголев переговаривались вполголоса, и я уловил, что речь идет о светомаскировке.

Как ни готовы были товарищи к тому разговору, ради которого они собрались, каждый изменился в лице, когда я рассказал о нашей беседе с товарищами Пеговым и Юмашевым. Трудно сказать, что в большей степени отразили их лица: тревогу или, напротив, чувство облегчения. Кто-то даже произнес:

— Наконец-то…

Да, наконец. Мы ведь знали, что это неизбежно. Я рассказал товарищам, что кому нужно делать сейчас и когда «это» начнется. Предупредил о необходимости строго соблюдать тайну и всю подготовку вести под видом учения. Разговор был недолгий: дорожили временем.

Затем мы собрали руководителей основных предприятий Владивостока. Пришли начальник управления Морского пароходства Мезенцев и начальник политотдела Пелипенко, директор Дальзавода Рудяк и секретарь парткома Муленков, начальник торгового порта Передерий и секретарь парткома Беляев, начальник отделения железной дороги Гулько, управляющий Дальэнерго Белов… Люди, которые приложили столько усилий, чтобы поднять, вывести в передовые доверенные им важнейшие предприятия и участки промышленности. Теперь надо было позаботиться о защите их от возможного разрушения.

— На девять вечера назначьте у себя на местах производственно-технические совещания. Проследите, чтобы присутствовал весь руководящий состав. Совещания не заканчивайте, ждите нашего звонка. Все работники МПВО ваших объектов должны быть на местах. Проверьте их, если надо, усильте охрану. Еще раз просмотрите планы…

Я говорил скупо. В такие минуты важно было направить внимание людей на конкретное, основное, поставить четкие задачи.

— Все понятно, товарищи?

— Все…

Расходились быстро и молча. Впереди была ночь, которой суждено стать вехой в истории.

С Павлом Кашкиным я задержался. Говорили о том, какую роль в предстоящих событиях должны сыграть городские комсомольцы и он сам, их вожак. Павел по-военному подтянулся и хрипловатым голосом произнес:

— Все ясно. Сейчас же приступим.