Школа жизни

29 октября приказом начальника гарнизона Севастополь был объявлен на осадном положении. Хождение граждан и движение автотранспорта разрешалось с пяти утра до десяти вечера. Движение в ночное время — только по специальным пропускам.

30 октября в помещении горкома партии вновь собрался городской комитет обороны. Повестка дня диктовалась бурно развивающимися событиями. Сведения с фронта поступали все более тревожные: враг рвался в Крым. Мы решили немедленно охватить военной подготовкой всех граждан, способных держать оружие в руках. Ввиду близкой угрозы Севастополю обратились в областные организации с просьбой увеличить в городе запасы продовольствия за счет дополнительного завоза с крымских складов муки, круп, зерна, соли, консервов, ускорить перегон из ближайших районов скота, создать запасы фуража.

Не успели закончить заседание, как в кабинет вошел помощник секретаря горкома Николай Игнатьевич Терещенко.

— Со стороны Качи слышна стрельба орудий береговой обороны. Неужели враг подбирается с моря?!

Мы вышли на балкон.

— Да, это береговики, — забеспокоился контр-адмирал Жуков. — Я поехал…

Тут же раздался телефонный звонок, спрашивали контр-адмирала.

— Он выехал в штаб, — сообщил я. — А что это за стрельба?

— Новониколаевская батарея, повернув стволы, бьет по наступающему врагу.

Несколько позднее выяснили подробности. Немецкие мотомехчасти пытались прорваться к Севастополю севернее Качи. Их встретили огнем артиллеристы береговой обороны, которой командовал старший лейтенант Заика. Бой продолжался три дня. Гитлеровцы бомбили и обстреливали огневые позиции, бросали на батарею десятки танков. Лишь ценой больших потерь (наши артиллеристы уничтожили более тридцати танков) немцам удалось продвинуться немного вперед.

Каждый из присутствующих понял, что гитлеровцы уже на подступах к Севастополю. Продолжая прерванное заседание, городской комитет обороны решил все силы бросить на строительство дополнительных оборонительных укреплений; ускорить эвакуацию оборудования предприятий и населения, не связанного с обороной города, завершить ремонт боевых кораблей…

На следующий день по радио передали обращение Военного совета Черноморского флота к защитникам города:

«Врагу удалось прорваться в Крым… В этот грозный час еще теснее сплотим свои ряды для разгрома врага на подступах к Севастополю…»

На грузовых машинах и пешим строем двинулись по улицам города вновь сформированные батальоны моряков. Одни переправлялись через Северную бухту, чтобы занять передовые позиции в районе деревушки Мамашай, другие шли по Лабораторному шоссе к Дуванкою, хутору Мекензи, Шулям, Чоргуню, третьи — по Балаклавскому и Ялтинскому шоссе к Алсу, Комарам, Кадыковке. Окопы и траншеи, дзоты и доты, воздвигнутые севастопольцами, заполнялись стойкими защитниками города, готовыми на смертный бой с врагом.

Военный совет Черноморского флота в обращении к личному составу напоминал о традициях прошлой севастопольской обороны, о подвигах революционных моряков, отдавших свою жизнь за социалистическую революцию. Военный совет призывал драться так, «как дерутся моряки Балтийского флота, как дерутся бойцы Красной Армии на подступах к Москве, как дерутся славные моряки Кронштадта и полуострова Ханко на подступах к Ленинграду».

Не считаясь ни с какими потерями, немцы остервенело рвались в эти дни к Севастополю. Позднее мы узнали о приказе Гитлера занять город к 1 ноября. Всем было ясно: Севастополь сковывает силы врага, которые он мог бы перебросить на Керченский полуостров, чтобы затем совершить прыжок на Кубань и Кавказ, взять под контроль Черное море.

У меня в кабинете часто собирались члены бюро. Я смотрел на своих товарищей: брови сурово насуплены, губы сжаты, а в глазах решимость и вера в наше правое дело, в нашу победу. Всем своим видом они говорили: «Не такой легкий орешек наш Севастополь!» Эта решимость звучала и в словах выступавших на митингах и собраниях, проходивших на кораблях, в частях, на батареях, на предприятиях.

Теперь, спустя три десятилетия, перелистывая газеты тех дней, я читаю то, что когда-то слышал своими ушами, представляю людей, которые давали клятву до последней капли крови защищать Севастополь, заново переживаю высокую душевную приподнятость, щедрое горение, которые были свойственны всем защитникам Севастополя.

2 ноября был оставлен Симферополь. А накануне в Севастополь прибыли члены бюро и аппарат Крымского обкома партии, руководители советских органов. Со всего Крыма стекались к нам люди, не желавшие оставаться на территории, занятой врагом.

3 ноября мы созвали совещание партийного актива города. Утром, еще до совещания, слушали по радио передовую статью «Правды». «Каждый свой шаг, всю свою работу партийные организации обязаны подчинить задаче усиления отпора врагу, истреблению гитлеровских орд, — говорилось в газете. — Военная работа сейчас должна занять в деятельности каждой партийной организации центральное место и вестись с исключительной энергией, каждодневно, ежечасно».

Все это непосредственно относилось к нам.