Школа жизни

Уже находясь на подводной лодке, мы узнали, что вице-адмирал Октябрьский и дивизионный комиссар Кулаков вылетели на самолете, а генерал-майор Петров, дивизионный комиссар Чухнов и генерал-майор Моргунов ушли на другой лодке. Войскам прикрытия дан приказ драться до последнего, оставшимся в живых прорываться в горы к партизанам. Командовать войсками прикрытия оставлен генерал-майор Новиков.

Контр-адмирал Фадеев, капитан 1-го ранга Васильев, командир и комиссар подводной лодки Фартушный и Селезнев постоянно заботились о том, чтобы благополучно добраться до места, сохранить личный состав и корабль.

Я внимательно наблюдал за работой подводников. Ведь когда-то и мне приходилось плавать на подводных лодках. Казалось, что мы не были такими проворными, не так хорошо владели техникой…

Шли вдоль южного берега Крыма, где вот уже восемь месяцев хозяйничали фашистские оккупанты. Там же, в лесах и горах, вели с ними беспощадную борьбу народные мстители — советские партизаны.

Время тянулось медленно. К вечеру дышать стало совсем трудно: сказывалась перегрузка. Нам порекомендовали как можно меньше двигаться. Ночью попытались всплыть, чтобы провентилировать помещения, зарядить аккумуляторы, но лодку обнаружили вражеские катера. Опять погружение. Противник на этот раз почему-то не бомбил.

Под утро проснулись от шума вентиляторов и струи свежего воздуха, ворвавшейся в отсек, — лодка всплыла на поверхность… Но вскоре пришлось снова погружаться. Опять эти проклятые катера, опять бомбежка…

— За сутки сброшено на нас свыше четырехсот глубинных бомб, — сказал командир корабля Фартушный. — Такого я еще не помню!

Одолевали мысли о покинутом Севастополе, беспокойство за тех, кто остался в городе, за тех, кто прикрывал отступающих. Многим ли удастся спастись? Хотелось скорее добраться до Большой земли и вновь включиться в борьбу с врагом. Я твердо верил, что наш переход пройдет благополучно. А противник все бомбит и бомбит…

Но вот далеко позади крымские берега. Бомбежка прекратилась. Всплыли. Тихая, теплая июльская ночь. Подлодка уже шла под охраной наших самолетов и катеров.

3 июля утром, ровно через двое суток после отплытия от Херсонесского мыса, мы пришли в Новороссийск. Здесь узнали неприятные новости.

Мы рассчитывали, что в Новороссийске и Краснодаре встретим тех товарищей, которые во главе с секретарем обкома партии Федором Дмитриевичем Меньшиковым выехали с КП города за несколько минут до нас. Ведь им был предоставлен транспортный самолет… Оказалось, что самолет улетел, не дождавшись всей группы, потому что аэродром сильно обстреливали. Прилетел лишь Кулибаба и еще нескслько человек.

Тут же на пристани нам рассказали, что на пути из Севастополя в Новороссийск на лидер «Ташкент», где находились раненые и эвакуированные, налетело несколько десятков бомбардировщиков противника. Корабль сильно пострадал. Дойти до Новороссийска ему помогли другие наши корабли. Только за пять дней перехода лидер «Ташкент» подвергся ста тридцати трем атакам вражеских самолетов, которые сбросили на него около четырехсот бомб. За героические подвиги вся команда корабля во главе с капитаном 2-го ранга Василием Николаевичем Ерошенко была награждена. Ордена вручил им Семен Михайлович Буденный.

Невыносимо тяжело было слышать, что немцы уже вошли в Севастополь. На Херсонесском мысу борьба продолжалась. Командование флота приняло меры, чтобы с помощью катеров и подводных лодок спасти возможно больше защитников города. Но вражеские самолеты и артиллерия не давали судам подойти к берегу. Подбирали лишь тех, кто находил в себе силу доплыть. Но таких было мало…

Оставшиеся на Херсонесском мысу воины продолжали героическую борьбу с врагом, пытались прорваться в лес, к партизанам. Через много лет фельдмаршал Манштейн писал:

«Противник предпринимал неоднократные попытки соединиться с партизанами в горах Яйлы. Плотной массой, ведя отдельных солдат под руку, чтобы никто не мог отстать, бросались они на наши линии. Нередко впереди всех находились женщины и девушки-комсомолки, которые, также с оружием в руках, воодушевляли бойцов».

На КП мы встретились с Октябрьским, Кулаковым и Булатовым. Рассказали о последних днях работы в Севастополе, о переходе.

На другой день Москва по радио передала сообщение Совинформбюро: «В течение 250 дней героический советский город с беспримерным мужеством и стойкостью отбивал бесчисленные атаки немецких войск…

Севастополь оставлен советскими войсками, но оборона Севастополя войдет в историю Отечественной войны Советского Союза как одна из самых ярких ее страниц. Севастопольцы обогатили славные боевые традиции народов СССР. Беззаветное мужество, ярость в борьбе с врагом и самоотверженность защитников Севастополя вдохновляют советских патриотов на дальнейшие героические подвиги в борьбе против ненавистных оккупантов…»

Вдруг неожиданно для себя и окружающих я начал плакать навзрыд. Ефремов и Сарина осторожно забрали у меня пистолет.