Шлак

После завтрака техники обнулили счётчики и выставили заново, потом отметили на картах новые контрольные точки. На втором этапе их стало больше — десять. Сообщили итоги прошедшего дня: от полусотни зайцев осталось сорок два. Восемь ушли в минус, включая нашего редактора. Я нашёл на карте свою точку, потом проверил точку Коптича. Они не совпадали. У Коптича она находилась в центре. Я обрисовал ему картинку, и дикарь кивнул: понял где. Моя была ближе к западной окраине, возле железнодорожных путей. Часть маршрута можно было пройти вместе, но расходиться всё равно придётся.

Выпускали нас всем скопом, время на интервью и прочую хрень тратить не стали. Зайцы разбежались по своим направлениям. Мы с Коптичем прошли немного в сторону площади, потом свернули на юг. Дикарь знал эту часть города, и кинотеатр, который мы только что покинули, тоже знал. С его слов, дикие старатели часто в нём останавливаются, когда выходят на сушку.

Я увидел коптер. Он стрелой промчался над крышей пятиэтажки и резко снизился. Спустя несколько минут с той стороны раздался короткий рык.

— Багет, — тут же определил Коптич. — Не вчерашняя ли наша стая?

— Ты их по голосам узнаёшь? — спросил я.

— Поживёшь с моё на свободе, по шагам узнавать начнёшь.

Через секунду прилетел протяжный крик. Плечи передёрнулись нервно.

— Догнали, — подытожил дикарь. — Не повезло.

Чужая смерть его не трогала так же, как режиссера. Страшно представить, сколько он видел смертей, чтобы сейчас оставаться настолько равнодушным. Я ему так и сказал.

— И ты привыкнешь, — он помолчал секунду и продолжил. — Если поживёшь подольше. А чтобы жить дольше, помни: кто бы ни говорил тебе, даже я, что мутанты тупые, не верь. Соображалка у них работает будь здоров, и в шахматы с ними без форы я играть не сяду. Но у них есть, как бы это назвать… Изъяны. Например, язычник побаивается высоты. Он её чувствует даже в закрытых помещениях, поэтому выше первого этажа старается не подниматься. Пользуйся этим. Столкнулся с язычником — сразу наверх, и там уже ищи возможность выбраться. С багетом сложнее. Тварь сильная и бесстрашная. Я однажды видел, как один такой трёх язычников порвал, причём язычники не хилые были, языки у каждого по метру. Они его, конечно, хорошо порезали, но он распластал их всех своими ятаганами. Против него нужно действовать наглостью. Нельзя показывать, что боишься. Он страх чувствует, как язычник высоту. Бывали случаи, когда артели старателей целиком под его ножами ложились, потому что трястись начинали. От ощущения чужого страха он дурной становится, наногранды в крови зашкаливают, и уже не каждая пуля его остановить может. Я ребят знаю, которые только багетов сушат. Они с собой девку всегда берут. Та воет со страха, багет дуреет, парни его валят и с одного тела поднимают до сотни карат. Жирно?

— Куда уж жирнее.

— Вот. А ещё есть лизуны. Трусливые, как псы нашкодившие, но багеты их почему-то стороной обходят, не трогают. Похожи на шимпанзе, кожа серая или жёлтая, жрут всё, что не приколочено, а если приколочено, то отколотят и сожрут. Безобидные, в поселениях их вместо сигнализации держат, подкармливают. Они чувствуют и тварей, и людей за километр. Попадаются редко, но если попадаются, старатели их не трогают. Во-первых, примета плохая. Завалишь лизуна, целый год удачи на сушке не будет. Во-вторых, нанограндов в крови мало, пять-шесть карат, максимум десяток. Из-за такого мараться, только время терять.

— А ревун?

— Здесь я не советчик. Ревуны недавно появились. Какой-то новый вид, раньше их не было. Первого встретили в Развале лет семь назад. Видел платформу на повороте к полям?

— Видел.

— Он там разборки с загонщиками устроил, группу старателей положил. Кто на кого вышел, хрен разберёт, но старатели его недооценили. Хотели малой кровью обойтись, взять как багета, с ножа, но багет тут рядом не стоял. Часть боя коптеры сняли, я видел отрывок. Жуть. А потом в Полыннике сразу двоих засекли. Но на месте они не задерживаются, кочуют. Возле Квартирника одного случайно завалили. Он на позицию вышел, его из пулемёта положили. Пока за кубом бегали, туда, сюда, он немножко кровушкой поистёк, но всё равно больше восьмидесяти карат скачали. Представляешь, сколько там вообще может быть? На таком звере все раны должны мгновенно затягиваться.

Коптич резко остановился, я едва не проскочил мимо. Он удержал меня и приложил палец к губам.

Никаких посторонних движений вроде бы не было. Улица тянулась дальше, одна сторона заросла кустами, другая казалась выжженной. Земля потрескалась, сохранилось только несколько островков иссушенной травы. У обочины замер проржавевший остов троллейбуса. Дуги задраны как ноги у проститутки. На земле свёрнутые в бухту провода, пустые консервные банки, битый кирпич.