Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях

— Никитрон! — позвал Альберт. Появился дух, и Альберт приказал ему отнести Мальвину к ней домой, где она через несколько минут очнулась от беспамятства, лёжа на своей постели в собственной комнате, с дрожью вспоминая жуткое видение.

Соседям, товарищам и всем знакомым уже давно было известно, что Альберт — страшный чернокнижник. Родители, старшие родственники и друзья всячески удерживали молодёжь от знакомства и общения с ним. Люди набожные старались разными способами спасти его от этого безумия и направить к добродетельной и благочестивой жизни.

Но все советы и наказы были напрасны. Роскошный дом Альберта прослыл местом сборищ безбожной и распутной молодёжи, а сам он всё больше и больше становился несдержан в недостойных желаниях и поступках; любовь к ближнему считал вздором, обманывал, совращал и бесчестил слабый пол из разных сословий. Золото у него не переводилось, а перед золотом всё — ничто, и это ему нравилось. Льстецы и греховодники-приятели рукоплескали ему, но со стороны родителей, мужей и добродетельных людей на него сыпались страшные проклятия.

Прошло несколько лет; от постоянных излишеств Альберт стал чувствовать слабость во всём теле. Роскошь, которую он пил полной чашей, потеряла прежний вкус, и неожиданно начал он всюду встречать невыносимую горечь. Тревога и тоска прокрались в его раззолоченный салон.

Как-то раз, услыхав звон церковных колоколов, один из приятелей сказал ему, что это звонят по умершему. Он изменился в лице, стал взволнованно ходить по комнате и ещё долго не произносил ни слова.

Однажды, задрожав, отскочил от окна, когда увидел людей в чёрном трауре, что с факелами в руках шли перед повозкой, на которой стоял гроб.

А когда услышал, что один из тех, что вчера ещё развлекались с ним, уже не живёт на свете, задрожал весь.

Тревога и меланхолия ежедневно отягощали его мысли, сборище льстецов наводило тоску, прекрасный пол потерял в его глазах всю свою прелесть, а в Мальвине он нашёл тысячи изъянов и больше не хотел её видеть.

Однажды одинокий и задумчивый бродил он по полям, зашёл в густой лес и вдруг увидел сидящего на колоде человека с рыжими волосами и в красной одежде. Узнал его, это был тот самый незнакомец, который учил Альберта, как добыть золото и повелевать духом.

— Что ж это значит? Снова чем-то недоволен? — спросил рыжий человек.

— Ни в чём не нахожу радости, какая-то тревога затмила мои мысли.

— Может, Мальвина изменила тебе?

— Мальвина испытывает страсть лишь к богатству; любовь её мне ни к чему.

— У тебя есть золотая монета, на ней всепобеждающее яркое пламя.

— Но покоя купить не могу.

— Огненный дух исполняет все твои приказы.

— Но и он не может принести покоя.

— Не умеешь ты пользоваться счастьем, а ведь я говорил — будь хитёр и прозорлив, ибо слабость характера погубит тебя. Уже не греет тебя ни золотое пламя, ни огненный дух, ни взор любимой.

— Мне всё опостылело, я хочу стать бесчувственным, бесстрастным, как труп, и холодным, как глыба льда.

— Тогда слушай мой последний совет: собери всех своих друзей и, пока на башне не пробьёт полночь, иди на кладбище; на могилах увидишь язычки холодного пламени, пригласи их к себе на пир.

Сказавши это, незнакомец отошёл на несколько шагов и исчез.

Вернувшись домой, Альберт решил немедленно исполнить то, что ему посоветовал в лесу тот странный рыжий человек. У него было несколько гостей. Оставив их в доме, он поспешил на кладбище. Ночь была тихая и тёмная, деревянные кресты и дикие камни, поставленные тут и там, едва можно было разглядеть; на могилах светились язычки пламени, похожие на догорающие свечи.

— Хладные духи! — воскликнул Альберт. — Приглашаю вас сегодня к себе, прошу вашей помощи, хочу быть похожим на вас и взирать на мир бесстрастно.

Едва он это произнёс, как появились перед ним призраки белых великанов в дивных и страшных обличиях. Они кланялись, показывая, что готовы охотно исполнить его желание.

В доме у Альберта шум, в освещённом салоне слышались весёлые разговоры. Вернулся хозяин, бледный, на лице тревога.

— Что с тобой творится, Альберт? Почему такой печальный? Что тебя так взволновало? О чём горюешь? Сори деньгами, что дала тебе фортуна, хоть сто лет, всё равно не сможешь их истратить, — такими словами один за другим приветствовали его гости.

— Кто из нас будет так долго жить? — ответил Альберт. — Не остановит человек заката солнца, чтоб продлить день, и не призовёт веселье, когда оно бежало прочь.

— Что толку говорить о грустном? Кто знает, какое будущее нас ждёт? Давайте пользоваться сегодняшним днём, — сказал один из гостей. — Выпей с нами, мрачные мысли вмиг исчезнут.

— Vinum cor laetificat![189] — сказал другой. — К чему думать о том, что будет потом?

Вино и пунш несите!
Веселье в дом впустите!
Душой своей клянуся —
Сегодня всласть упьюся![190]

— Я ожидаю гостей, — сказал Альберт. — Они впервые навещают мой дом.

— Откуда и каких гостей ты ждёшь?

— Увидите — узнаете.