Шмель в паутине

– Так, – сказал судья, едва разжимая узкие губы. – Что у нас тут? Взлом магнитовоза… Иск компании «Всеобщие перевозки» о возмещении ущерба в размере пятисот тридцати крон – удовлетворить из личных средств подсудимого… Взлом гаража и похищение флаера марки «Слон»… Иск компании «Пакователь» о возмещении ущерба в размере ста восьмидесяти трех крон – удовлетворить из личных средств подсудимого…

«Рвачи! – мысленно негодовал Рауль, стискивая подлокотники. – Эти-то за что?»

– Подделка личной кредитной карточки… – продолжал Чен Юнь. – Иск Департамента внутренних дел Эккарта о взыскании штрафа в размере двух тысяч восьмисот крон…

Рауль едва сдержался, чтобы не вскричать, настолько дикие суммы ему предлагалось оплатить. Знал бы он, что ждет его впереди…

– Несанкционированное отделение спасательной капсулы и фактический срыв заключительной фазы полета аэрокосмического челнока компании «Локхид» путем снятия с маршрута обслуживающего персонала, затраты на транспортировку персонала к месту службы, компенсация страховой выплаты персоналу – иск указанной компании в размере девятнадцати тысяч девятисот девяноста девяти крон. Поисковые работы и извлечение поврежденной капсулы, восстановление энергозапаса, доставка и на челнок и монтажные работы в размере двенадцати тысяч ста двух крон… Удовлетворить из личных средств подсудимого. И все? – с отзвуками недоумения вопросил судья. Как будто он собирался приступить к настырному Жукову с резонным вопросом: «И ради такой чепухи ты влез в мой плотный график?»

Какое-то время судья с ленивой недоверчивостью пролистывал файл, но список обвинений, к счастью, закончился – Рауль пересек всего лишь четыре пятых Эккарта и не успел как следует накуролесить. Сам арестант в это время сидел в прострации, практически утратив слух и зрение. Он пытался сложить в уме гигантские числа. Огромная часть его сбережений растаяла словно облако в летний полдень! Рауля охватила дикая слабость, почти недомогание, и только полное душевное напряжение не давало телу свалиться со стула.

– Подсудимый, у вас есть возражения? – спросил Чен Юнь.

– Нет, – выдавил Рауль после паузы. – Надеюсь, у меня достаточно средств, чтобы расплатиться с кредиторами?

Он действительно не успел подсчитать, сколько воротилы бизнеса, пользуясь правом сильного, вознамерились содрать с неудачника, попавшегося полиции. Наклонив кукольную голову, судья быстро ознакомился с содержимым Раулевой кредитной карточки и, казалось, удивленно хмыкнул.

– Достаточно, – произнес он. – Остатков хватит также для компенсации десяти месяцев и двенадцати дней заключения под стражей. У вас останется пятьдесят шесть крон. Вот только закон запрещает компенсировать больше половины срока заключения, в вашем случае это полгода. Произвести зачет имеющейся суммы в счет 6 календарных месяцев?

Рауль задумался. «А какие еще бывают месяцы?» – мелькнула неуместная мысль. Ему дико не хотелось тратить практически все свои кроны на то, чтобы скостить время, проведенное в застенке. Все-таки на его счетах после удовлетворения исков оставалось без малого восемнадцать тысяч крон. Сумма достаточная для того, чтобы достойно, без копания в мусоросборниках, продержаться 5–6 месяцев после того счастливого мига, как он покинет окружную тюрьму. А иначе он оказывался на свободе с пустыми карманами. С другой стороны, он всегда сможет заработать себе на жизнь, если «Антипов» оставит его в покое.

– Да, – твердо сказал Рауль.

– Ваше право, – легко согласился Чен Юнь. – Объявляю приговор! – Он сделал торжественную паузу, как будто сейчас на него смотрел не подсудимый и его следователь, а целая толпа восторженных зевак. – Перечисленные выше злодеяния, совершенные Раулем Эндьетой в период с 17 по 21 февраля 47-го года, согласно Уголовному кодексу Эккарта и учитывая признание подсудимого, оценены мной в шесть месяцев заключения с учетом снижения срока. Приговор вступает в силу с момента ареста г-на Эндьеты и обжалованию не подлежит.

Изображение мигнуло и превратилось в мутно-серый прямоугольник заставки. Напряженные мышцы Рауля медленно расслабились, словно державшая его прямо некая пружина потеряла твердость, а руки опустились, покинув клавиатуру.