Шмордонские тайны

Он имел полное право быть недовольным хотя бы потому, что теперь не мог высовывать свою бороду в зарешеченную форточку. Обычно борода Инквизита, торчавшая сквозь прутья решетки, приводила верующих, собиравшихся по утрам возле памятника Шмору Великому, в экстаз. Но в это утро она приклеилась к железным прутьям, и пропистор простоял с задранным вверх лицом несколько дольше, чем он привык это делать. Этак, часа на два.

Бывший маркиз Шухер (поскольку он был во второй раз лишен дворянства, пропистор называл его дважды маркизом), а ныне опять дворник, вечером во время плановой уборки помещения обнаружил святого отца насмерть приклеенным к окошку. Пришлось обрезать бороду ножницами и теперь пропистор стал похож не на главу шмордонской церкви, а на старую плешивую гиену, так как ножницы были садовыми и стригли клочками.

Трогая рукой оставшиеся от варварской стрижки пучки волос, Инквизит молился:

— Господь мой, Двенадцатиликий Бог, накажи охальников лютой карой, и дай твоей церкви возродиться под моим благим руководством! А для этого порази мерзопакостного Шмора Тринадцатого жертвенной смелостью — пусть уйдет по пути своих самоубийственных предков! И братца своего Шмореныша туда же прихватит, бес его задери!

Сплюнув последний раз перед сном на пол, Инквизит повернулся набок и попытался заснуть, но вдруг его уши уловили какое-то шуршание под койкой. Пропистор затих, прислушиваясь.

Где-то под кафельными плитками пола раздавались непонятные звуки: скрежет шестеренок и чей-то отборный мат, приглушенный толщиной перекрытия. Инквизит, спрыгнув с койки, зажег свечу, подсунул ее под кровать, разлегся на полу поблизости от источника света и, взяв в руку свой левый сапог, стал ждать. Ожидание его длилось недолго.

Лорд Хлебазл, стоя снизу, периодически пинал ногами агента Хмыря в область копчика, приговаривая при этом:

— Разленились, сволочи, без меня! Почему все люки заржавели? Не проверяли вовремя! Теперь зубами открывай, сволочь!

Хмырь, царапая руки в кровь, приподнял люк, прикрытый сверху кафельной плиткой, и доложил:

— Проход свободен, ваша светлость!

Хлебазл, отодвинув в сторону агента, поднялся по лестнице на несколько ступеней вверх, и его голова высунулась из люка прямо под кроватью Инквизита. Лорд осмотрелся и уткнулся взглядом в неведомое страшное лицо, еле видимое в отблесках пламени свечки.

Лицо это было обрамлено драными клочьями седых волос и напоминало голову выжившего после страшной засухи бабуина, сожравшего ради этой цели всех своих одностайников.

— Ух! — испугался лорд Хлебазл.

— Изыди, бесово семя! — услышал он в ответ.

И тут же министр получил в свой синий нос сапогом, отчего рухнул вниз на поджидавшего его агента Хмыря. Ворочаясь в глубинах подземелья, лорд крикнул:

— Инквизит! Это я, лорд Хлебазл!

— Да? — донесся сверху изумленный голос пропистора. — Извини, не узнал.

— Я тоже, — ответил лорд, карабкаясь по лестнице второй раз.

Осторожно высунув голову из люка, Хлебазл спросил:

— Что с твоей бородой, святой отец?

— Бесы отстригли! — заявил пропистор.

— Надо ее помянуть, — заявил Хлебазл.

— Влезай! — радостно сказал Инквизит.

— Зачем? — удивился лорд. — Ныряй вслед за мной! У меня в кабинете условия для этого дела в сто раз лучше!

— Спасибо тебе за освобождение! — проникновенно сказал Инквизит, отодвигая свою койку в сторону.

— Какое освобождение? — удивился Хлебазл. — Ты дружбу с императорским гневом не путай! Я тебя сейчас напою по старой памяти и все. Обратно в бочку! Я, в отличие от тебя, со Шмором больше ссориться не стану. Себе дороже. Поэтому предлагаю: хочешь выпить — давай за мной. Не хочешь — сейчас люк закрою…

— Хочу-хочу! — засуетился Инквизит, натягивая на ноги сапоги.

— Ну, и слава богу! — кивнул головой Хлебазл и стал опускаться по ступеням. — Не забудь люк на место вернуть: — сказал он Хмырю, поджидавшему его внизу.

— Будет исполнено! — отрапортовал агент разбитыми в кровь губами, отдавая при этом честь.

Сверху посыпалась труха, и показался объемистый зад пропистора, закрывший весь проход…

В кабинете императора за столом сидели трое: сам Шмор, граф Вискерс и дон Крендель.

— Итак, вы находите дочерей тарахтунского президента прекрасной партией? — спросил император у Вискерса.

— Да, ваше величество, — ответил граф. — Все они хороши.

— И сколько их?

— Трое. Одной восемнадцать лет, второй двадцать, а третьей двадцать один. Выбирайте любую.

— Они что, не попали под кукарелльскую национализацию? — Шмор свел брови к переносице.

— Нет, — вмешался дон Крендель. — За час до капитуляции президент Бендекс отправил их на дачу к своей матери. Бабушка тут же спрятала их в подвал с припасами. Там они и сидели весь период оккупации, который продолжался недолго.

— А бабушка?

— Была национализирована.

— Бабушка?!

— Шавеллы, — развел руками Крендель. — Короче — варвары.

Шмор, побарабанив пальцами по столу, поинтересовался:

— Получается, вы оба предлагаете мне жениться на одной из дочек демократа?