Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Устала? – спросил Мазаев.

Антонина кивнула головой:

– Замерзла сначала, потом ничего, разогрелась от ходьбы, а когда под новые лозунги стали всем Советским Союзом «ура» кричать, так даже жарко стало! А вы чего делали?

– Как ты и велела, Радика покормил, спать уложил, – Мазаев помог Антонине снять плащ, – Лева заходил.

– Опять спорили? – зевнула Антонина.

– Немного, но обо всем, – подтвердил Мазаев. – Представляешь, в США губернатором чернокожего африканского американца выбрали, Дугласом зовут.

– А у них что, другие бывают? – не поняла Антонина.

– Этот пока первый и единственный, – разъяснил Мазаев. – Вот Лева и не верит, что это политическая эволюция, говорит, случайный сбой в политической системе.

– А ты? – Антонина достала из холодильника кастрюлю борща и поставила на плиту разогревать.

– А я верю! Еще при нашей с тобой жизни угнетенный негр будет американским президентом! – Мазаев порезал хлеб и расставил на столе тарелки. – В кино о будущей жизни давно их показывают, а в кино зря показывать не станут!

– Так, наверное, и женщину когда-нибудь выберут… – Антонина разлила борщ по тарелкам.

– Ну это не знаю! – снисходительно улыбнулся Мазаев. – Это совсем не скоро!

– А Радик всю кашу съел?! – вдруг встревожилась Антонина.

– Половину точно съел, потом баловаться стал, – Мазаев попытался приобнять Антонину: – Вообще-то, Тонь, я о другом хотел…

– Я же просила! – настроение у Антонины вдруг резко испортилось, – чтобы Радик обязательно съел всю сваренную кашу! Ничего поручить нельзя! И на демонстрацию не ходят, и женщины у них люди второго сорта, и ребенка покормить не в состоянии!

– Тонь, ну ты это… – все еще тянул к Антонине руки Мазаев, – в общем, это, того то есть…

– Михсергеича дразнишь?! – совсем рассердилась Антонина.

– Нет, – тихо сказал Мазаев, – просто хотел сказать: давай поженимся…

– Костя!.. – заплакала Антонина и уткнулась в грудь Мазаева.

9 ноября

– Только ничего не трогай! – строго предупредила Антонина Радика. – А то устроишь короткое замыкание, в трамвае начнется пожар, тетю Люсю начальник депо Шарунас и завгар Кильмаматов ругать будут, опять премии лишат!

Антонина ввела сына в кабинку к Люсе и задвинула за собой дверку. Через пять минут Радик включил и выключил в салоне свет, открыл и закрыл передние двери, вытащил из ящика с инструментами плоскогубцы, прищемил ими себе палец и попытался дотянуться до микрофона и крикнуть в него: «Энурез! Вашу мать!»

Люся не обращала на Радика никакого внимания, она была полностью поглощена беседой с подругой.

– Что?! – возмущалась Люся. – Без цветов?! Вот так просто на кухне у раковины с немытой посудой: давай поженимся? И не вздумай! Выкинь из головы! Если мужик сразу о тебя ноги вытер, считай, всю жизнь вытирать будет! Поверь моему опыту! Платье какое думаешь шить? Шей розовое, чтобы потом можно было и на юбилей какой-нибудь надеть и на Новый год в Доме культуры. Свадьбу где решили справлять? В кафе дорого, у тебя тесно, у Мазаева – мама, делай, как все деревенские, – у родителей на свежем воздухе! Езжай, в общем, в свое Иглино к Валентине Петровне с Ильдусом и договаривайся!

– Костик?! – Ильдус вез на своем тракторе с железнодорожной станции в Иглино Антонину с Радиком. – Так он же кардан от коленвала не отличит! Он же зимой трактор летней соляркой заправит! Начнет соседям огороды вспахивать, так все заборы посшибает!

Радик потянул приглянувшийся ему рычаг на себя, трактор дернулся и чуть не заглох. Ильдус матюкнулся и вернул рычаг в исходное положение:

– Но ты, Тоня, не переживай – обучим, к семейной жизни подготовим!

– А что! – радостно собирала на стол Валентина Петровна. – Странный немного, зато непьющий! В очках опять же! Как мне, которые в очках нравятся! Помню, в молодости у нас в Иглино завклубом в очках и галстуке ходил, зыркнет, бывало, на тебя зайчиками от своих стеклышек – сердце замрет, и идешь на сеновал, как загипнотизированная! Но недолго бедняга очки носил, разбили ему комбайнеры всю интеллигентность на свадьбе твоей классной руководительницы Шуры и школьного фотографа Константина. Теперь уж ни Шуры, ни мужа ейного, да и клуб старый сгорел, а новый Дворец культуры уже не тот – скучный!

Валентина Петровна всплакнула:

– Ильдуска! Хватит телевизор смотреть, книжки лучше почитал бы, потом сходил бы в медпункт, зрение проверил, вдруг Крамарова со Спартаком Ильгизовичем очки выпишут!

– Танюха! – кто-то окликнул на станции Черниковская возвращавшуюся домой Антонину.

Антонина закрутила головой, услышав знакомый голос.

– Садись, подвезу! – распахнул широкую дверцу белой «Тойоты» Загогуйла.

Антонина обомлела, Радик тут же влез внутрь автомобиля и попробовал на зуб желтый кожзаменитель изогнутого кресла.

– Только что из Владивостока! – посигналил высыпавшим из Иглинской электрички пассажирам Загогуйла, – Япония! Ничего не дребезжит! Масло не течет! Салон – кожа! Подвеска – «Мак-Ферсон»! Аудиосистема – «Сони»!

Радик нажал на кнопочку в подлокотнике и опустил стекло.