Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Сколько ж можно?! – спросила Валентина Петровна небо.

Давно небеленый потолок промолчал. Антонина тоже вопросительно посмотрела на жестикулирующего в телевизоре главнокомандующего. Михаил Сергеевич снисходительно вздохнул: «Это наш с Рональдом эксперимент по верификации».

– Верификация, – внятно произнес Радик, протянул маленькую ручку и стащил с тарелки Ильдуса соленую помидорку.

– Эй, малай! – возмутился Ильдус.

– Радик! Отдай дяде помидорку – у него рюмка налита! – зашумели мама с бабушкой.

Но Ильдус умилился:

– Ладно! Пусть ест, пока не пьет! Правильно мальчика назвали!

Ильдус замахнул рюмку и закусил огурчиком:

– Хотя лучше Салавата имени нет, моего отца Салаватом звали! Когда я был маленьким, как Радик, он в Эстонию уехал, там, говорят, в тюрьму сел, а после, вообще женился!

– Верификация! – возразил Радик и положил надкусанную помидорку обратно на тарелку Ильдусу.

– Товарищи! – снисходительно улыбнулся телеведущий Игорь Кириллов, – чтобы отказаться от испытаний ядерного оружия, надо научиться контролировать друг дружку! Вот мы и тренируемся совместно – сначала взрываем, а потом с американцами, каждый на своих приборах, смотрим, как этот взрыв отображается!

– Ну так бы сразу и сказал! – Ильдус закусил надкусанной Радиком помидоркой, – у меня тоже верификация была, когда я в Уфе на тракториста учился: иду как-то в вашей Черниковке по улице Кольцевой к себе в общагу, никого не трогаю. Вдруг! Валентина Петровна, плесни! Стоит на углу красивая девушка и сумку тяжелую держит. Ну помочь, конечно, хочу. Чего, спрашиваю, такое тяжелое в сумке прячешь? А она достает красный кирпич и говорит: «А помоги, маленький батыр, купи кирпич, пожалуйста!» Ну я, конечно… Валентина Петровна, плесни! А она меня хулиганами стала пугать, тогда в Черниковке семья такая была, Загогуйлы называлась!

Антонина вздохнула:

– Пересажали всех!

– Да ну?! – удивился Ильдус, выгреб столовой ложкой из миски остатки свиного холодца, спросил Валентину Петровну: «Халяль?» и продолжил: – решил, одним словом, помочь девушке, купил за три рубля кирпич, иду дальше. Кирпич, раз он стал моей собственностью, решил пожертвовать народному хозяйству и бросил через забор на стройку какую-то. Иду дальше. Валентина Петровна, плесни! Стоит на следующем углу здоровый, рыжий мужик – самый старший и самый страшный из Загогуйл. Спрашивает меня этот Загогуйла, зачем я выбросил кирпич, проданный его невестой мне от чистого сердца? И предлагает мне купить такой же кирпич у его младших братьев. Я, конечно, возмутился сначала, почему это за точно такой же кирпич с меня требуют не три рубля, а уже пять! Валентина Петровна, плесни! Дали рассмотреть кирпич у самого носа и со всех сторон… Убедили! Валентина Петровна, плесни! У вас где-нибудь сеновала нет, подремать немного?

Валентина Петровна вскочила и распахнула дверь в соседнюю комнату:

– Диванчик есть в спальне! Зачем сеновал?

Ильдус отрицательно помотал своей головой из стороны в сторону, погладил голову Радика и тяжело поднялся из-за стола:

– Я диванчики не люблю, я сеновалы люблю. Пойду поищу…

* * *

Антонина мыла посуду, Валентина Петровна ее вытирала полотенцем и ставила на полку, Радик крутился под ногами, Ильдус храпел в спальне, свернувшись калачиком на диване.

– Уморился, – грустно вздохнула Валентина Петровна и спросила дочь: – у тебя когда отпуск заканчивается?

– Сколько всего пережил человек! – согласилась Антонина и ответила: – Каждый день спрашиваешь. Мам, ты тарелку не протерла, мокрую в сервант поставила!

– Щас, как дам кирпичом в ухо! – кому-то пригрозил во сне Ильдус.

– В результате взрыва, – вздохнул Игорь Кириллов, – летевшие в одном самолете «Геркулес С-130» президент Пакистана генерал Мохамад Зия уль-Хак и американский посол Арнольд Рейфел погибли. В последний момент отказавшийся лететь этим же самолетом генерал Аслам Бег доложил о трагедии руководству страны, и оно ввело в Пакистане чрезвычайное положение.

7 сентября

Ричард Ишбулдыевич выкрутил кончиком кухонного ножа все винтики из задней панели радиоприемника «ВЭФ-202», поддел ее все тем же ножом, панель затрещала, кончик ножа обломался, Ричард Ишбулдыевич выругался. Радик удивленно повторил незнакомые слова, Антонина вздохнула, Михаил Сергеевич возмутился: «Что это, Загубина, твой мастер-ломастер при маленьком строителе общества с человеческим лицом чертыхается матерными словами?!» Ричард Ишбулдыевич посмотрел на Радика и извинился:

– Блин, вырвалось! – взглянул на Антонину и спросил: – Зачем тебе этот хлам? Говорил же, отдай на запчасти!

Панель опять затрещала под давление обломанного ножа и отскочила. Ричард Ишбулдыевич сдунул с конденсаторов, резисторов и транзисторов пыль.

«Ни в коим случае, Антонина! – чихнул вместе со всеми Генеральный секретарь ЦК КПСС СССР, – сейчас такие приемники перестанут выпускать, а в светлом будущем, вообще, такую дрянь начнут производить, что можно будет сразу на помойку выбрасывать, не распаковывая!»