Шоколадная вилла

А до этого момента я обещаю тебе часто и много писать, не только маленькие письма с банальностями, как раньше. Но это большое расстояние, на которое я должна была решиться, было необходимо, чтобы преодолеть мою тяжелую меланхолию.

Вы с отцом сообщили мне о твоей предстоящей свадьбе.

Мне очень жаль, что ты так не рада этому событию. Исходя из твоих писем, складывается очень запутанный образ Альбрехта фон Брауна и вашей настоящей ситуации.

Очевидно, ты испытываешь не отвращение к нему. Ты боишься, что он будет обращаться с тобой как с собственностью, что ты потеряешь свою свободу и будешь зависимой от него. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понимать, что тебе, как и мне, лучше погибнуть, чем заключить в неволю твою прекрасную душу, твою фантазию и твой богатый внутренний мир. Поэтому я могу тебе посоветовать следовать за своим сердцем, хоть и сложно перечить желаниям твоего отца. Если ты никак не можешь представить себе жизнь с Альбрехтом, борись за свою свободу! У тебя есть на это силы!

Я доверяю тебе твою жизнь в надежде, что она приведет тебя в самые красивые места и к самым замечательным людям.

А в один прекрасный день – и ко мне. Мои двери всегда открыты для тебя, ты должна это знать!

Твоя любящая мама.

Рива, декабрь 1903 года

Она не перечитывала письмо, а просто подписала его и отложила, чтобы отнести на почту. Оно было просрочено. Своему мужу она уже написала короткое письмо после своего приезда из Венеции. Хелена не знала, как Вильгельм отреагирует на эту новость, он мог приехать в Риву или прибегнуть к другим методам, чтобы сделать ее сговорчивой и заставить вернуться на место, к которому она, по его мнению, относилась. Она выбрала выжидательную позицию. Потому что до сих пор Хелена чувствовала в себе достаточно сил, чтобы отбивать его атаки, в случае если Ротман действительно осмелится поставить под сомнение ее независимую жизнь.

Она в раздумьях держала ручку в руке и, поставив на неподписанном листке чернильную кляксу, подумала о том, что нужно написать Георгу Бахмайеру. Он оставил ей свой адрес, когда возвращался в сентябре в Мюнхен. До сих пор у нее не было необходимости поддерживать с ним контакт, а сегодня ей захотелось написать ему хотя бы пару строчек. И свой новый адрес.

Так к письму Юдит добавилось еще одно письмо, прежде чем она вернулась к картине.

– Хелена, моя дорогая! – Большое страусиное перо на дерзкой бархатной шляпе Гермионы трепетало, когда она оставила Кристла и поспешила ко входу в гостиницу «Централь». – Как же я рада вас видеть!

– Я тоже очень рада, дорогая Гермиона!

Гермиона фон Пройшен чуть не задушила ее в объятиях, а затем взглянула на Макса, стоявшего за Хеленой. В ту же секунду она отпустила Хелену.

– Вы только подумайте, Хелена!

С довольной улыбкой она смотрела, как Макс снял соломенную шляпу и, как и полагается, поклонился Гермионе. Она поймала благосклонный взгляд своей подруги, которым та окинула ее любовника.

– Это Макс, – она представила его. – Макс, это моя дорогая подруга, Гермиона фон Пройшен из Берлина.

– Называйте меня просто Гермиона, мой дорогой. – Гермиона взяла Хелену под руку. – Мне бы хотелось обсудить несколько деликатных вопросов с подругой с глазу на глаз! Мы так долго не виделись, – сказала она Кристлу и Максу. – А вы пока познакомьтесь, господа!

Она отвела Хелену немного в сторону.

– Статный, статный молодой человек, – прошептала она ей на ухо. – Как же все сложилось? Какие ощущения?

– Замечательные!

Гермиона сжала ее руку.

– Знаете что? Я очень рада за вас! Если кому-то и нужно было познать страсть, так это вам, дорогая Хелена.

Гермионе всегда удавалось своей прямотой смутить Хелену, но она научилась преодолевать свою неуверенность.

– Я наслаждаюсь этим, как и вы. Осознавая, что это, возможно, когда-нибудь закончится.