Шоколадная война

Джон Салки брался за все, что попало, например, за распродажи в школе. Год назад он впервые получил выигрыш в школьной лотерее, выиграв сто двадцать пять книг – особый приз, своеобразная Академическая Премия, вручаемая раз в год. Еще ему был вручен кубок треугольной формы, окаймленный ленточками пурпурного и золотого цвета, являющимися символами «Тринити». Его родители просто сияли от гордости. Он не был силен в спорте и доносил на своих одноклассников – может быть, иногда, но, как сказала его мать: «Ты достиг лучшего, и Бог позаботился о твоем покое». Конечно, все и всё знали заранее, потому что Джон никогда ничего не откладывал на поздний срок. Иногда, еще задолго до начала распродажи, он навещал своих постоянных клиентов, чтобы держать их в курсе происходящего, и не находил лучшего, чем просто выйти на улицу и стучаться в каждую дверь, а затем держать в руках деньги, а на следующий день напротив его фамилии в списке, вывешенном в вестибюле, должны были стать новые отметки. После чего у себя в кабинете Брат Лайн улыбался ему. Он с гордостью вспоминал, как год назад он поднимался по ступенькам за наградой, и как сам директор говорил о Большой Услуге, оказанной школе, и как «Джон Салки сполна заслужил Особую Честь». (Слова, которые в точности повторялись эхом в душе у Джона, особенно когда он видел невзрачные ряды оценок «D» и «C» в своем аттестате за каждое полугодие). А сейчас – следующая распродажа. Шоколад. Удвоенная цена по сравнению с прошлым годом. Но Джон был уверен в своих силах и возможностях. Брат Лайн обещал отметить знаком Особой Чести каждого, кто выполнит свою квоту или даже перевыполнит ее. Напротив их фамилий в списке, наклеенном на доску бюллетеней, будут приклеиваться специальные звездочки. Квота – пятьдесят коробок. Это больше, чем раньше, что поднимало Джону настроение. Хотя для многих эта квота казалась невыполнимой. Они вздыхали, стонали, чертыхались. Но Джон был полностью уверен в том, что справится. Джон Салки мог поклясться, что Брат Лайн смотрел именно на него, когда выступал с речами об Особой Чести – словно, ставил его всем в пример.

Так, посмотрим: новый жилой массив на Мейпл-Тайрас. Наверное, в этом году стоило бы побывать и здесь. Девять или десять новых домов. В первом из них, давно и точно известно, жили люди, ставшие его постоянными клиентами: миссис Свенсон – от нее иногда пахло ликером, но она всегда была готова что-нибудь купить, хотя и надолго задерживала его за пустыми разговорами. Размышляя о разных людях, Джон Салки не знал, к кому обратиться первому? Может к старому, доброму и надежному дяде Луи, который всегда что-нибудь мог прилепить на крышу своей машины, например игрушечных обезьян или ведьм, сидящих на метле, и его машина иногда выглядела так, словно была из потустороннего мира. Или же можно было пойти к старику Каполетису, жившему в конце этой улицы, он всегда предлагал чего-нибудь с ним отведать, например, холодную пиццу. Джона просто добивал запах чеснока, но он терпел это, чтобы сослужить школе…

- Эдамо?

- Четыре.

- Бьювейс?

- Одна.

Брат Лайн сделал паузу и посмотрел.

- Бьювейс, Бьювейс. Ты способен на большее. Только одна? Почему? Год назад у тебя был рекорд по количеству проданных коробок.

- Я медленно начинаю, — сказал Бьювейс. Он был неплохим парнем, правда, он не блистал в учебе, но всегда производил приятное впечатление, жил со всеми в мире и не имел врагов. — Проверьте меня через неделю.

- Класс засмеялся, и шутка понравилась Брату. Губер также засмеялся, признав своей улыбкой слабинку в напряжении. Он находил, что в последние дни в его классе смеялись даже над тем, что было совсем не смешно, просто потому, что иногда нужно было немного отвлечься. Все смеялись, пока не подошла очередь фамилий, начинающихся на R. Все знали, что может произойти, когда прозвучит фамилия Рено, но через смех все как бы игнорировали ситуацию.

- Фонтейн?

- Десять!

Где-то в душе у Лайна прогремел взрыв аплодисментов.

- Удивительно, Фонтейн. Чудесное явление духа чести.

Губер с трудом удерживался, чтобы лишний раз не оглянуться на Джерри. Его друг сидел тихо и напряженно, костяшки пальцев его кулаков были белы. Распродажа длилась уже четыре дня. И на этот раз Джерри снова скажет «нет», уставившись в какую-нибудь точку прямо перед собой, неподвижно и отстраненно. На какой-то момент забыв обо всех своих страхах, Губер пытался приблизиться к Джерри, когда за день до того после тренировки они покинули поле. Но Джерри его оттолкнул: «Мне надо побыть одному, Губ. Я знаю, что ты хочешь спросить: почему я сказал «нет»?»

- Перминтьер?

- Шесть.

И тогда снова сгусток напряжения. Джерри был следующим. Губер вслушался в роковую паузу, словно весь класс задержал дыхание.

- Рено?

- Ни одной.

Пауза. Можно подумать, что, используя ситуацию, Брат Лайн будет быстро проскакивать мимо фамилии Джерри. Но каждый день в учительском голосе пела надежда, и каждый день Лайн получал от него негативный ответ.

- Сантусси?

- Три.