Шоколадный папа

— Но ты же понимаешь, что мне важно знать твое мнение?

— Хорошо. Я вообще не понимаю, что ты в ней нашел. Если бы она была симпатичной или хотя бы обаятельной, но она же просто… жуткая. Я действительно не понимаю, как она может тебе нравиться.

— Может быть, дело в том, что я ее знаю? И кстати, не очень-то приятно, что ты говоришь такие вещи… о моих друзьях.

— Остальные друзья меня вполне устраивают.

— Мне это очень неприятно, Андреа.

Он принимается листать утреннюю газету, отхлебывает кофе.

— Ты сам спросил.

— Но я думал, что ты взрослее. А ты говоришь — жуткая…

Каспер хмыкает и встает с места. Моет свою чашку. Сворачивает газету.

— Ну что я сделала не так? Может быть, объяснишь?

Каспер молчит. Убирает со стола. Не замечает Андреа.

— Что ты делаешь?

Вот он, холодный взгляд. Ледяной взгляд Каспера.

— А ты что делаешь?

— Я просто пытаюсь понять, что я сделала не так. Мне не нравится Ирена, вот и все. Мне плохо оттого, что вы так часто встречаетесь, а теперь я вдобавок не могу понять, почему она тебе так ужасно нравится!

— Значит, я ужасный человек, да? У которого отвратительные друзья. Ты это хочешь сказать?

— Нет, вовсе не это. Я просто хочу…

— А что ты тогда имеешь в виду?

— Прекрати меня перебивать!

Каспер замирает и останавливает на ней взгляд, который куда хуже ледяного, совершенно пустой.

— Слушай, я снова лягу спать. С тобой невозможно говорить, когда ты такая.

— КАКАЯ — ТАКАЯ?

Каспер уходит. Закрывает дверь в спальню.

Оставить, прежде чем оставили тебя. Андреа знает, что все должно быть именно так. Она сидит на кухне, дожидаясь, когда Каспер снова проснется. Она приняла утренние таблетки; когда-нибудь пойдет на поправку. Станет спокойнее, перестанет драматизировать, не будет такой злой и ревнивой. Ирена возникла как из-под земли. Если у тебя еще есть в запасе бомбы, Каспер, то бросай их! Зачем ждать? Они тикают, не дают уснуть, не дают проснуться — тик, тик, тик. Не совсем как шум в ушах, но все равно очень неприятно.

Нужно уходить первой. Андреа воображает, что это такая игра. Невеселая игра, в которую все-таки приходится играть. Вот бы узнать, как Ирена выглядит в мыслях у Каспера. То есть Андреа знает, как выглядит конкретная Ирена: серая мышь, да еще и безвкусно одетая, но ведь неизвестно, какой она отображается в голове у Каспера. Загадочная художница с таинственной улыбкой. Невротичная, но не так, как Андреа, а интереснее.

Андреа вынуждена думать, что это такая игра, из которой кто-то должен выйти, чтобы оставшиеся процветали в счастливом союзе.

Она на кухне с видом на детскую площадку и играющих детей: две девочки со светлыми косичками. Андреа видит, что они смеются, и ей хочется в больницу — комната для занятий, прогулки в лесу со всеми его запахами. Помнится, они с Эйрой однажды вышли и стали просто кричать — такое разрешалось… потому что были ненормальные, не по-настоящему взрослые. Сесть бы на качели и раскачиваться все сильнее, лечь на лужайку и плакать — громко!

Она сидит-и-смотрит, не сводит взгляда с картин на стене. Гравюры Лины-Саги: тонкие узоры, простые черно-белые формы. Подарок на свадьбу двум сумасшедшим.

«Тянуть время — это тоже часть игры», — думает она. Постоянно наблюдать за партнером, следовать по пятам и копаться в его мыслях, словах. Будь готова. Вот сейчас: не намерен ли он уйти? Не кажется ли тебе, что ему хочется гладить чьи-то чужие волосы (например, сальные, бесцветные)?

Уходить можно по-разному. Необязательно уходить по-настоящему, необязательно даже изменять. Можно просто уйти в себя так глубоко, что второй человек окажется ни с чем. Можно сосредоточиться на одежде, теле, собственной недостаточности. Молчание производит впечатление. Еще можно сделать вид, что партнер тебя недостоин. Будь начеку, и ты не проиграешь.

Весь секрет в том, чтобы не привязываться, не открываться. Нужно быть таинственным и видеть в другом такую же таинственность, необъяснимость. Если ты считаешь партнера сложным и неуловимым, то сам оказываешься настойчивым и неотступным. Таким образом можно избежать угрызений совести. Чувство вины способно многое испортить, поэтому нужно уметь преувеличивать недостатки второго игрока. Придавать особое значение пустяковым словам. Преувеличивать стальные ноты в его голосе, холод его руки, гору грязной посуды. Таких приемов не меньше, чем способов уйти. Андреа вздрагивает, услышав звуки Каспера. В животе — злобные бабочки: почему он не идет обнять меня? Бабочки шипят: «Почему ты еще не здесь, почему до сих пор не попросил прощения, не обнял крепко-крепко?» Андреа слышит, как открывается дверь на балкон. Он курит на балконе и думает об Ирене из Ада. Думает о том, какая она потрясающая, как интересно она говорит, рисует, пишет. Думает о пропахших табаком губах и о животе, который не отказывается ни от какой еды. А потом вспоминает дурацкие капризы Андреа: «Не хочу этого!» Вот он стоит на балконе и сравнивает, черт бы его побрал, глубоко затягивается — крутой! — взвешивает «за» и «против». Просчитывает. Планирует вывод войск из Андреа.