Шолох: Тень разрастается

«Не допускайте действия, которые могут спровоцировать нападающих к применению оружия и привести к человеческим жертвам,» — представились мне ровные ряды печатных букв. Вот и ладненько.

Значит, пойдем на палубу.

* * *

Шепчущее море негодовало. Шквальный ветер обрывал паруса брига, гребни волн взмывали выше бортов. Серая пена прокатывалась по качающейся палубе, с голодной жадностью набрасываясь на наши ноги. Низкое небо заваливалось то вправо, то влево, и окончательно лишало душу остатков спокойствия.

Мелисандр Кес со связанными за спиной руками стоял перед длинной доской, выдающейся далеко в бушующее море. Пиратский суд… Просто отлично.

Синеволосая шэрхен пинками проводила меня к патологоанатому. С десяток пиратов выстроились шеренгой вдоль кают. В луже из морской пены сидел связанный капитан — тот, что пустил нас на корабль. Так вот что он нервничал! Когда мы погрузились на борт, его бриг уже был захвачен: пираты, наверняка, где-то спряталась и ждали выхода корабля в открытое море. Но зачем?

— Что происходит? — перекрикивая шторм, возопила я, когда оказалась подле Кеса.

— Нас будут топить! — бодро отозвался он.

Мокрые отросшие волосы налепились ему на лицо, Мел извивался и отплевывался, пытаясь улучшить обзор. Я с омерзением почувствовала, как тонкие струйки дождя добрались до самых потаенных мест моего тела… Обмякнувшая летяга на плечах стала во сто крат тяжелее.

— Но за что? — почти простонала я, пока юный пират грубо, рывками связывал мне руки за спиной.

— Это та шайка, с которой мы планировали ограбление. Они надеялись на большую добычу, и теперь не могут простить мне двух вещей… Во-первых, что пошел без них; во-вторых — что взял только один амулет. Пираты считают это глупостью, несовместимой с жизнью, — продолжал бодриться Мел.

Мне было не до шуток.

Я всегда боялась шторма. Толща черной воды, жадной, беснующейся под ногами, казалась мне древним чудовищем, ненасытным в своей ненависти. Километры темноты, уходящие вертикально вниз, давящая тишина, куда не проникает свет, слепые рыбы-фонарщики — все это было чуждым и до отвращения нереальным. Краем глаза увидев, как очередная волна накидывается на наш скрипящий бриг, я впервые за долгие годы обратилась с молитвой к богам…

Очень жаль, что личное знакомство с одним из них никак не повлияло на ситуацию.

Агрессивная пиратка загнала Мелисандра на доску. На середине пути саусбериец обернулся, открыл рот и крикнул что-то, но ветер подхватил его слова и выбросил за борт, как мусор. Корабль накренился, и Мелисандр беззвучно ухнул вниз, в разверстую пасть моря.

Я вскрикнула.

Времени горевать не было… Синеволосая тетка уже толкала меня: настойчиво, механически, без всех тех разговоров, которых так ждешь от истинных злодеев. Я извернулась и попробовала пнуть ее в колено, смутно надеясь на чудесное спасение. Но мах ногой на мокрой доске оказался до глупости неловким — и, поскользнувшись, я также полетела вниз.

Столкновение с водой окончательно лишило меня чувств.

* * *

Возвращение к жизни было стремительным и дискомфортным.

Кто-то с силой зажал мне нос и, когда я взбрыкнула, накрыл лицо странной, будто желейной маской. Я попробовала открыть глаза, но накладка не давала ни миллиметра на подвижность. Несколько секунд я интенсивно сучила ногами, пытаясь прощупать обстановку, а потом все вдруг стало нормально. Маска то ли пропала, то ли перестала ощущаться.

Я лежала на больничной койке. Стандартной больничной койке — белой, туго заправленной, без какого-либо намека на комфорт. Руки, вместо того, чтобы покоиться на простынях, чуть парили над матрасом. Ноги так же. От лица во все стороны отходили тонкие прозрачные трубки, напоминающие кошачьи усы.

— Дышите нормально, — сказал блёсен, склонившийся надо мной.

Блёсен! Подводный житель!

— Я что, в Рамбле? — рискнула открыть рот я.

— Да. Я установил вам маску. Давление и гравитация сейчас нормализуются.

И действительно — мои безвольно зависшие в воде ладони вдруг опустились вниз, будто я на поверхности, а не глубоко-глубоко в море. Я осторожно пощупала лицо. Глаза, нос и рот скрывала мягкая, прохладная наощупь накладка. Сквозь нее все выглядело ярче, чем должно: предметы светились, будто белый цвет под ультрафиолетом, а самые темные оттенки слегка пульсировали.

Эта маска — волшебное изобретение тех безрассудных смельчаков, которые однажды решили, что им надоело жить на земле — поэтому они уйдут под воду. Но на глубине людям не хватает воздуха… Да и сопротивление воды мешает передвигаться с привычной скоростью. Да и с распространением звука надо что-то делать.

Смельчаки были еще и умными, поэтому изобрели хитрое устройство, маску, помогающую избавиться от вышеперечисленных неудобств.

Сегодня мы называем подводных жителей блёснами. Есть тут, в Рамбле, и другие — рыбьеголовые, настоящие туземцы. Обе расы уживаются вполне мирно. Наверное.

Я в Рамбле раньше не бывала.

— Вы спасли нас? — спросила я врача-блёсна.