Шолох: Тень разрастается

Неприятный сухой холодок надавил на ладонь, пощипывая кожу, пытаясь выдуть, высвистеть себе путь внутрь. Будто тысячи крохотных пинцетов отдирают от тебя кусочки в надежде потом прокрасться сквозь свежие дырочки. Будто странная межпланетная тишина увидела в тебе интересный образчик для опытов и теперь хочет разодрать на куски — четко, хирургически, безэмоционально.

Меня такое категорически не устраивало.

Я снова выдернула ладонь и со сбивчивым «извините!» метнулась обратно в коридор.

Добежала до поворота, прижалась спиной к стене, отдышалась и досконально осмотрела руку: все в порядке? Успела?

Дверь кабинета снова хлопнула, и ко мне подскочил взъерошенный Полынь:

— Ты с ума сошла?! Что случилось?

— Руку! Ты пожал ему руку? — вдруг взбеленилась я, цепляясь за правую ладонь Ловчего.

Подтянула к носу, начала внимательно осматривать, едва ли не нюхать.

— Тинави! — рявкнул Внемлющий, вырывая ладонь обратно. — Ты сдурела?

— Точно не трогал его? Точно-точно? Обещаешь?!

— Да нет же! Что случилось, ты можешь объяснить?

— Нет… — прошептала я. — Пожалуйста, пойдем отсюда, Полынь.

Ловчий сощурился, глядя на то, как меня бьет крупной дрожью. Щеки раскраснелись, глаза потемнели, зубы выбивают чечетку.

— Мы не можем просто так уйти, Тинави. Он ведь дал нам шанс вернуться, несмотря на все произошедшее. Это как минимум недальновидно, — нахмурился Внемлющий.

Я разрыдалась.

— Так, ладно. Я попрощаюсь, жди меня внизу, — решительно прервал меня Полынь.

— Нет! Не подходи! Не приближайся! — я вцепилась в рукав хламиды, так, что тот треснул по шву под моими пальцами.

Куратор в изумлении повернулся.

Вдоль коридора начали открываться двери кабинетов, оттуда — высовываться любопытные лица сотрудников.

— Твоя взяла. Пойдем, — злобно рявкнул Полынь.

Подхватив меня под локоть, он, как с преступницей, проследовал со мной на первый этаж, потом — к выходу.

Поймал кэб, страшно качающийся на ветру, и буркнул вознице:

— Поместье Внемлющих.

— А почему не ко мне? — всполошилась я.

— Погоду видела? Ко мне ближе.

Я безразлично уткнулась лбом в стекло и бездумно пялилась на свою правую руку, пытаясь понять, что ж меня так неуместно скособочило.

А деревья за окном гнулись, гнулись, ветками хлестали по земле.

Ненастье разгоралась.

ГЛАВА 16. Санация

Жизнь в поместье Внемлющих кипела, несмотря на непогоду.

Глава Дома — моложавая эффектная ведьма со звонким именем Монета (кажется, у всех родственничков Полыни были проблемы с ономатикой) устроила тут лагерь для магических талантов.

Круглый год и круглые сутки родовое гнездо Полыни бурлило ворожбой юных дарований. Старшие Внемлющие не отставали: изобретали разнообразную чушь на грани волшебства и техники, не щадя живота своего. Из-за этого масштабного бедлама многие представители Дома предпочли съехать куда подальше. Или, как Полынь, заезжали в поместье только переночевать — и устроить допрос ненормальной подруге, безрассудно поставившей под угрозу твою карьеру.

— В последние дни ты употребляла алкоголь или курила что-то? — Полынь усадил меня на деревянный стул с жесткой спинкой и устроился напротив.

— Ты с ума сошел?! Я никогда не курила! — я возмутилась, — Что за вопросы такие?

— Вино? Сидр? Ликеры? — и глазом не моргнув, продолжал Ловчий.

— Да нет же! — я закатила глаза и взглядом уперлась в масштабное живописное полотно, перетянутое через весь потолок гостевой комнаты.

Как объяснил Полынь, личной спальни в поместье у него не было. Вернее, была, но давно. Потом два каких-то предприимчивых ученичка тетушки Монеты устроили там экспериментальный аквариум — разводили хищных морских звезд. Вроде как опыты уже закончились, комнату осушили, но Полыни совсем не хотелось проснуться однажды ночью оттого, что выживший подводный мутант оттяпал ему большой палец ноги. Или что похуже.

Так что мы сидели в малой гостевой комнате. Тоскливый интерьерчик — сплошь белое дерево и замша — лихо разбавляли художества неизвестного автора. Главными героями многочисленных мастихиновых полотен были гномы. Равнинные, пустынные, горные, подземные… Гномы всех мастей, непривычно красивые и героические. «Драби…как там его…Груму понравилось бы,» — вдруг вспомнила я о новом начальнике Кадии.

Полынь что-то черкнул в небольшом блокноте. Потом вперил в меня испытующий взгляд:

— После перемещений в междумирье и обратно у тебя случались галлюцинации или видения? Кружилась голова?

— Голова кружилась. Но никаких глюков. Полынь, я в своем уме. Улиус пытался меня чем-то… заразить. Клянусь, — я с досадой поджала губы, когда куратор покивал — холодно, задумчиво покивал в ответ на это реплику.

Будто мозгоправ, который никак не может выбрать тактику со сложным клиентом. Будто Ловчий на допросе.

Каковым он и был.

— Я понимаю, — он улыбнулся краешком рта. — Я все прекрасно понимаю. Как ты думаешь, если бы ты пожала руку кому-то другому, не мастеру Улиусу, то тоже почувствовала бы «заражение»?

Я обреченно застонала и сокрушенно закрыла лицо рукой. Ну что за идиотизм, а.

— Давай попробуем, — как ни в чем не бывало, продолжил Внемлющий.