Шолох: Тень разрастается

Я вышла в гостиную, знаменитое царство надувного матраса.

Там Дахху задумчиво смотрел на закрывшуюся за гоблином дверь. Эдакий утомленный несовершенством бытия философ: лоб нахмурен, прижатые шапкой кудри завиваются вопросительными знаками, шарф расслабленно перекинут через плечо. И на свитере толстой вязки — девиз, достойный всей моей жизни: «Всякое случается!».

— Прошу, — Дахху жестом пригласил меня на кухню.

— Пора тебе составлять расписание приема жалобщиков, — улыбнулась я.

— Да уж, — он удивленно покачал головой и привычно направился к дальнему углу комнаты, где в пузатых сервантах хранились тысяча и один травяной сбор. — Расскажи мне о рукопожатии, пожалуйста.

Я так и сделала.

Дахху слушал меня очень внимательно. В отличие от Полыни, он не попрекнул меня ни единым словом, не разозлился, не стал выпрашивать на тему потенциальных галлюцинаций. А дослушав, встал и со вздохом пошел к выходу из пещеры, на ходу слегка качая головой, будто самому себе не веря.

— Эй! — возмутилась я. — А когда будет твоя часть истории?

— Когда я вернусь, потому что так получится куда эффективнее, — Дахху на мгновение притормозил, благоразумно прихватил зонтик и, уже открыв дверь, обернулся, — Обязательно дождись меня, ладно? Я приведу еще одного свидетеля этого… заражения.

— О. Ну ладно. А твой уход не затянется? — напряглась я.

Прах его знает, Дахху все-таки жил с Карлом какое-то время, не дай небо поднабрался от того временной гигантомании!

— Мне нужно часа, — что-то прикинул Смеющийся, хватаясь за карман, совсем как гоблин Чичко. — Максимум три. Пещера в твоем распоряжении, не скучай, пожалуйста.

Когда с тобой разговаривают таким тоном — очень сложно возражать и фырчать.

Так что я послушалась и не скучала, ох как не скучала, выпотрошив за это время все медицинские справочники, которые нашла у Дахху, благо таковых оказалось много.

То, что мне удалось выяснить о «санации», отнюдь не вдохновляло.

Кажется, Полынь и впрямь собирались лишить Умений. Я попала в точку. Не понимаю, как такое возможно технически, с учетом того, что благорасположение унни, по идее, не вытравишь, но… Как-то эта мерзкая операция работала. Пепел.

И почему я раньше не сообразила, что Сайнор так просто не позволит бывшему Ходящему жить и процветать в его столице? Вот наивная! Как же теперь?

Я с содроганием вспомнила саму себя после потери магии и пошла развивать грустную тему. Полынь без запредельной магии. Какой он? Просто бледный детектив по делам мигрантов, вечно себе на уме — но не факт, что теперь обоснованно? Разбитый судьбой изгой в собственном доме, где хаос ежедневности сменяется холодной красотой сестры — которую, минуточку, родители не продали Королю, как сторожевую псину? Так и не дослужившийся до Генеральства неудачник, бывший заключенный со сведенной татухой и любимой теткой, до сих пор сидящей в тюрьме?

Не успела я довести себя до ручки страданиями на тему грядущего потрошения Внемлющего — в дверь постучались.

Я пошла открывать.

ГЛАВА 17. Пустота проникает в Шолох

На пороге пещеры стояла Кадия во всей своей мокрой красе. Грохнув перевязь с мечом на пол, стражница со скрежетом потянулась в форменных доспехах и радостно возопила:

— О, и ты тут?!

— Только я тут, — педантично уточнила я. — Дахху ушел.

Кад кивнула, приняв информацию во внимание, и нагло почапала на кухню. Прямо в сапогах. С одной стороны, ее можно понять — их пока расшнуруешь, состаришься. С другой — все равно свинство. Заколдованный веник непременно охнул бы, если б Дахху наделил его голосом. А так — просто кинулся размазывать жидкую грязь по полу, усугубляя и без того нечистую ситуацию.

Кадия по-свойски распахнула шкафчик со сладостями, вытянула оттуда пакет с печеньем и, с размаху плюхнувшись на стул, закинула ноги на стол (тут я не выдержала и сочувственно зашипела). Она доверительно поделилась со мной:

— А ко мне сейчас Полынь заходил.

— Это по какому поводу? — я не поверила своим ушам.

— Просил, чтобы я напомнила ему кое-что из придворного этикета, — подруга аппетитно, ни разу не грациозно, захрустела ржаными крекерами.

Вообще-то Дахху покупает их для Снежка, но я не стала говорить об этом Кадии. Ничего-ничего. Считай, получила по заслугам: мокрые следы на полу выглядели ужасно. Я обмотала ретивый веник тряпкой, выуженной из-под раковины (дабы его усилия были не столь бесплодны), и села напротив Кад, подперев щеку кулаком:

— Но зачем?

Кадия беззаботно пожала плечами:

— Думаю, он идет на прием, так как потом мы пошли покупать ему вечерний костюм.

— И куда? — нахмурилась я.

— В Сапфировый переулок. Там, конечно, в основном ателье, но Полынь напрочь отказался ждать, пока сошьют, — уже к вечеру надо приодеться. Так что пришлось довольствоваться магазинами готового платья.

— Да нет, куда он идет? На какой прием?

Кадия вдруг почувствовала неладное. Распрямила смятую упаковку крекеров, прочитала состав на задней стороне и, скривившись, отбросила их в дальний угол стола. Потом повернулась ко мне:

— Не знаю. А что?

— Да просто… — протянула я озадаченно.