Шопинг с Санта Клаусом

   Ирка и Костя бурными аплодисментами – как бабочек моли – выгоняли из-под елки последних неугомонных гостей. Моя подруга выглядела довольной, но усталой. Вадик и вовсе покривился на своем стуле – похоже, заснул. Кассета, на которую он снимал, уже закончилась. Сокрушенно поцокав языком, я выключила камеру и громко сказала:

   – Рота, подъем!

   Обычно Вадик реагирует на эту команду эффектным спецназовским кувырком с приземлением на четвереньки, но на сей раз он даже не шелохнулся. Подумав, что особым медвежьим войскам общеармейский закон не писан, я рявкнула по-другому:

   – Встать, суд идет! – но это тоже не возымело действия.

   Тогда я сказала совсем уже мирно:

   – Не спи, замерзнешь! – и похлопала напарника по руке.

   Наряжаясь медведем, варежками с когтями оператор пренебрег – они мешали ему колдовать над камерой.

   «Уже замерз!» – брякнул мой внутренний голос прежде, чем я успела осознать, что пальцы Вадика на ощупь напоминают сосиски из холодильника.

   – Что такое?!

   Сама уже холодея, я торопливо потискала бестрепетное запястье и убедилась, что пульса нет как нет. Это открытие вызвало шок, из которого меня вывел веселый голос Ирки:

   – Не спать! Косить!

   – Скосили уже, – слабо прошелестела я, срочно наскребая по сусекам измученной души силы для горестного рева.

   – Уф-ф, это было нелегко! – не слыша меня, смущенным и радостным голосом невесты, честно выполнившей свой первый супружеский долг, объявила Ирка и охлопала себя по плечам, стряхивая с них конфетти. – Но Костя сказал, что такой классной Снегурочки у него еще не было. Думаю, Большой театр много потерял в моем лице!

   – Я тоже потеряла, – всхлипнула я и крепко зажмурилась, чтобы слезы не брызнули из глаз тугими струйками.

   Северный Олень, фонтанирующий слезами, был бы уместен в цирке, а я не хотела посмертно оскорбить своего дорогого напарника, превратив трагедию в фарс.

   – Ну, что у тебя опять случилось? – недовольно спросил знакомый голос. – Ленка, в последнее время ты стала чудовищной плаксой!

   – Да пошел ты! – не открывая глаз, хамски вякнула я.

   «Так он вроде уже и пошел? – удивился мой внутренний голос. – И далеко пошел, аж в мир иной!»

   Я открыла глаза и выпучила их, как глубоководная рыба. У подножия горки, на которой сидела я и хладный труп в костюме Медведя, стояли Ирка и Вадик, наряженный Чертом. Глядя на меня с насмешливой жалостью, чертов напарничек крутил, как скакалку, свой чертов хвост и притопывал своим чертовым копытом.

   – Ты жив?! – я не поверила своим глазам.

   – Конечно, жив. Это было совсем не так опасно, как ты думала!

   Вадик ухмыльнулся, обернулся и воздушным путем послал Ангеле Блюм сочный, как хороший ростбиф, поцелуй. А пиратша зарделась, словно гимназисточка, выхватила трепетный поцелуйчик из воздуха и метнула его обратно, точно гранату!

   И, хотя эта пантомима однозначно доказывала, что беспутный напарник пренебрег и моим добрым советом, и своей работой ради блиц-интима с демонической Ангелой, я почувствовала не гнев, а облегчение. Он был не мертв, а жив, и даже очень жив!

   – Вадик! Дай я тебя поцелую! – растрогалась я.

   – С чего это вдруг? – насторожился напарник.

   – Я так рада, что ты живешь на этой земле!

   – Всеми видами жизни, не исключая половую! – ехидно поддакнула Ирка, от взгляда которой тоже не ускользнула сцена с боевым поцелуеметанием. – Вот чертяка!

   – Стоп! – я пришла в себя. – Если ты, Вадик, нынче Черт, то кто у нас Медведь?

   – Этот? – напарник кивнул на Топтыгина. – Да черт его знает! Какой-то сговорчивый парнишка. Я ему пятьдесят евро обещал дать, если он на часок со мной костюмчиками махнется и для отвода глаз возле камеры посидит.

   – Целых пятьдесят евро?! – ужаснулась практичная Ирка. – Это слишком много!

   – Уверяю вас, дело того стоило! – самодовольно заявил Вадик и снова оглянулся на свою драгоценную Блюмшу.

   – Ты не представляешь, насколько ты прав! – сказала я и испытующе посмотрела на товарищей. – Народ, у меня для вас две новости – плохая и хорошая. С какой начать?

   Народ решил, что хорошую новость лучше приберечь «на сладкое», и я с готовностью выдала плохую:

   – Парень, который сидит в медведе вместо Вадика, мертв!

   – Как – мертв?! – вскричала Ирка.

   – Как именно он стал мертвым, я не знаю, но факт есть факт: он труп! – повторила я. – Кто мне не верит, может сам в этом убедиться.

   Подруга предпочла поверить мне на слово, а Вадик захотел убедиться. Он полез на горку, а Ирка сердито спросила меня:

   – Хорошая-то новость?

   – Вадику не придется отдавать покойнику полсотни евро, – объяснила я. – Он сэкономил денежки!

   Тем временем похвально экономный Вадик оторвал медведю накладную башку, длинно присвистнул, вернул бутафорскую голову на место, спустился и сказал:

   – У меня для вас тоже две новости – хорошая и плохая. С какой начать?

   – Давай на этот раз с хорошей! – быстро сказала Ирка, тревожно взглянув на меня. – Может, не так скверно получится?

   – Хорошая новость такая: мы знаем, от чего умер этот парень.

   – И от чего же? – с надеждой спросила Ирка.