Шопоголик и Рождество

– Ой, спасибо, – расплываюсь я в улыбке.

– Я знаком с семейством Клиф-Стюарт, – тем временем продолжает Эдвин. – Но впервые слышу, что бильярд изобрел их предок.

– Оу, это просто семейная легенда, – поспешно вставляю я. – Скорее даже городской миф.

Финч расставляет на столе напитки, Эдвин поднимает свой стакан и произносит тост:

– За ваше вступление в клуб! Бекки, возможно, я слишком много на себя беру, но я мог бы набросать письмо сэру Питеру за вас. Я хорошо знаю, как пронять этого напыщенного негодяя.

– Конечно! Спасибо большое!

– Мы выдвинем ваш вопрос на обсуждение на ежегодном собрании членов клуба в декабре. – Эдвин смотрит на меня поверх бокала, а я вдруг замечаю, какие у него чудные розовые эмалированные запонки. – Не могли бы вы произнести там небольшую речь, Бекки? Я с радостью помогу вам составить ее, если выступление доставит вам удовольствие.

– Еще какое! – уверенно киваю я.

– Замечательно. – Эдвин снова сталкивает в воздухе наши стаканы. – Все детали я распишу вам в письме, и мы выступим против этих ханжей единым фронтом. Я с самой юности отстаиваю права угнетенных, дорогая моя, и счастлив буду, если нам удастся одержать верх. До чего же приятно познакомиться с такой страстной поклонницей бильярда, – добавляет он, расцветая. – Так необычно. И свежо, знаете ли.

Оу, точно. Про бильярд-то я и забыла.

– Что ж, – отзываюсь я, помолчав. – Знаете, бильярд – это… Он такой… ну… – И с чувством всплескиваю руками. – Как же его не любить?

– Совершенно верно! – радуется Эдвин. Он закидывает ногу на ногу, и я замечаю, что носки у него фиолетовые – в тон шейному платку. – Найти единомышленника – это счастье.

– А можно задать вам вопрос? – подхватываю я вроде как невзначай. – Когда состоится розыгрыш лотереи?

– Лотереи? – с недоумением переспрашивает Эдвин.

– Да, рождественской лотереи. Я, кажется, видела в холле какое-то объявление на этот счет.

– О, – понимающе кивает Эдвард. – Вы об этом. Обычно розыгрыш проводят сразу после ежегодного собрания. Все пьют глинтвейн и лакомятся сладостями. И, конечно, поздравляют друг друга, – тут он мне подмигивает. – Давайте надеяться, что в этом году нас с вами будет с чем поздравить, дорогая моя!

Я безмятежно ему улыбаюсь и отпиваю глоток коктейля. Как все чудно устроилось. Эдвин напишет для меня блестящую речь, я явлюсь на собрание, прочту ее, вступлю в клуб и выиграю в лотерею портманто. И у Люка просто крышу снесет от моего подарка. Ха!

Выходя из поезда на станции «Летерби», я все еще сияю. День выдался просто фантастический. Я не только вышла на финишную прямую в деле приобретения идеального подарка Люку, но еще и добралась все-таки до «Хэмлис» и купила там Клемми пушистого единорога, который ужасно ей нравится. Кто молодец? Я молодец!

Теперь мне нужно забрать Минни у Сьюзи, но я решаю сначала заскочить домой и спрятать единорога. Он, конечно, огромный, но уж запихну куда…

– Бекки!

Услышав знакомый хриплый голос, я подпрыгиваю и резко оборачиваюсь. Оказывается, меня догоняет Крейг, одетый в ту же потертую кожаную куртку и расписанные какими-то рисунками черные джинсы.

– О, привет! – восклицаю я, выглядывая из-за единорога. – Крейг! Как дела?

– Должно быть, мы одним поездом приехали, но по дороге друг друга не заметили. – Он улыбается мне поверх единорога. – Давай понесу что-нибудь.

– О, спасибо, – смущенно улыбнувшись, я сую ему единорога. Он с любопытством разглядывает его, затем ускоряет шаг, и мы выходим на главную улицу.

Походка у Крейга совсем не такая, как у Люка. Он вообще движется в ином ритме. Неспешном таком. Явно никуда не торопится. Он всегда таким был, неожиданно вспоминаю я. (Как же меня раньше это бесило.)

Крейг закуривает и оборачивается ко мне.

– Будешь?

– Нет, спасибо, – отвечаю я. Смотрю, как он затягивается, затем выдыхает облачко дыма, и спрашиваю. – Как тебе Летерби?

– Как раз то, что мне было нужно, – задумчиво произносит Крейг. – Тихий такой медвежий угол, где никогда ничего не происходит. Просто идеально.

Мне становится слегка обидно за Летерби. Не то чтобы здесь совсем ничего не происходило. В конце концов, тут есть местный магазин, магазинчик Сьюзи и «Флаг и Ягненок», где по воскресеньям подают отличный ланч. Но вслух я всего этого не говорю, просто замечаю:

– Наверное, что-то подобное ты и искал.

– И не говори, – вздохнув, кивает он. – У меня только что закончился двухмесячный тур. А до этого я полгода прожил в Киеве. Ну, ты ведь знаешь, какое Киев тусовочное место, – добавляет он, покосившись на меня. – Вечеринки просто безумные.

Киев? Единственное, что у меня ассоциируется с Киевом, – это котлета по-киевски. Но признаваться в этом я не собираюсь.

– О, Киев! – киваю я, прикидываясь опытной и повидавшей жизнь. – Вот уж точно. Сплошные тусовки. Просто улет. Какое-то… безумие!

– Это новый Берлин. – Изо рта у Крейга вырывается еще одно облачко дыма.

– Да, – активно киваю я. – Точно, я и сама так все время говорю. Это новый Берлин.

– Ну а Тбилиси? – подумав, продолжает Крейг. – Вот уж где тусовки, так тусовки.