Шорские сказки и легенды

В это время ехал по дороге садыгчи (купец). Он увидел мешок, остановил коня, подошел к мешку. Услышав пение дурака, садыгчи спросил дурака:

— Что ты делаешь в мешке?

Дурак ответил:

— Учусь петь!

— Почему в мешке ты учишься петь? — спросил прохожий садыгчи. — Потому, что только в мешке можно научиться петь, — ответил голос из мешка.

Садыгчи не умел петь и очень хотел научиться искусству пения. Тут он подумал, что, наконец, он нашел то, что так долго искал.

— Самый подходящий случай, — подумал он.

Подумав, он спросил:

— Как мне научиться петь?

— Залезай в мешок, так и быть, я тебе уступлю свое место на некоторое время.

— Да, нет, — возразил садыгчи, — ты мне спой, покажи, как ты научился.

Дурак петь умел, пел он прекрасно. Дурак спел самую лучшую песню. Пение дурака очень понравилось садыгчи.

— Научи и меня так петь, — крикнул купец и развязал веревки. Дурак вышел из мешка голенький.

— Почему ты голый, — спросил купец.

— Только голый может научиться петь в этом кожаном туго завязанном мешке. Раздевайся, если хочешь научиться петь. Я помогу завязать мешок.

Садыгчи разделся. В чем матушка родила его залез в кожаный мешок. Дурак туго завязал его, оделся во все купеческое, сел на прекрасного рысака и ускакал домой.

Его братья пришли с рычагами к берегу реки и мешок с купцом столкнули в воду.

Беглая девушка [18]

Однажды летом охотник по имени Сот встал на лодку-долбянку и поплыл вверх по реке Огуз-зас до Серых скал. Там на берегу построил шалаш и начал промышлять…

Охота началась удачно. Каждый вечер он возвращался в свой стан с богатой добычей. От этого на душе у него теплело и он спал спокойно, ничего его не тревожило и не волновало.

На третий день охотник надумал вернуться в шалаш пораньше, чтобы накопать кореньев кандыка, сварить их в молоке, пока оно не скисло. Да и сезон заготовки кореньев кандыка ещё не прошёл. Когда Сот вернулся в свой шалаш, солнце ещё не ушло за горы. Охотник остановился у входа и удивился. Постель была перевёрнута, мешок с сухарями валялся не там, где он оставил его. И другие вещи были раскиданы. Сот подумал: «Если бы росомаха здесь похозяйничала, то не всё бы уцелело, ничего не уцелело. Если бы медведь, тоже не так было. Нет, не похоже, что в одаге был зверь. Кто же был? Наверное, кто-то из людей?».

Охотник прибрался, взял корнекопалку, туесок и пошёл копать коренья кандыка. На склоне горы ему попадались отцветшие кандыки с крупными головками на толстых стебельках. У таких цветов обычно коренья бывают размером с указательный палец. Сот быстренько накопал полтуеска, подумал: «Хватит мне на ужин!» и хотел было уходить, как заметил у одной черёмухи широкие листья кандыка, не удержался, копнул. Копалка обо что-то ударилась. Сот ковырнул и вытащил жёлтый блестящий камешек. Посмотрел, увидел, что это самородок золота. Копнул второй раз, выкопал ещё жёлтый камень, потом ещё и ещё и остановился. На память пришли слова покойного деда. Дед говорил:

— Шибко золото не захватывай, не будь до него жадным. Золото — слёзы человеческие. Кто нашёл его, тот без беды не обойдётся. Не зря в народе говорится: «Через золото слёзы капают».

Сот подержал жёлтые камни на ладони и бросил их далеко-далеко. Сам вернулся в шалаш, помыл на речке коренья, положил в котелок, вылил туда остатки молока. Разжёг костёр, стал варить суп.

Скоро солнце ушло за горы, наступили сумерки. Они медленно расстилались по реке. Только огонёк горел у шалаша. Сот поел вкусный суп и задумался, глядя на звёзды.

В это время он вдруг услышал шум на противоположном берегу реки. Ему показалось, будто кто-то прыгнул в воду. Сот вскочил на ноги, прислушался. Ему ответила тишина. Внизу ровно текла река. Ничего уже не было видно.

Вскоре охотник увидел женщину. Она, белая, как снег, вынырнула из воды, решительно и смело направилась к нему, подошла, улыбнулась, весело поздоровалась, спросила:

— Анчи, почему ты так подозрительно смотришь на меня?

— Встреча-то неожиданная! Я никогда не думал, что здесь вдруг увижу тебя, — проговорил Сот.

— Я тоже не думала встретиться с тобой, — сказала женщина.

Она была голая, в чём мать родила. Молодая, гибкая, светлая, чистая и белая, словно из белого мрамора. Сот не мог отвести в сторону от неё свои глаза, так она была прекрасна.

— Анчи, — обратилась женщина к нему. — Когда ты бросил самородки золота, чуть не попал мне в лицо.

— Где же ты стояла? Я не видел тебя.

— За кедром раздевалась купаться. Ты бросил драгоценные камни. На них можно купить всё, даже совесть.

— Золото — слезы человеческие. Оно мне не нужно! — резко сказал Сот.

— А я бы давно погибла без этих жёлтых камушков, — проговорила женщина.

— Разве горные девы не могут жить без золота? — спросил анчи.

— Почему ты считаешь, что я горная дева?

— Кто же может ходить в горах одна и так поздно, купаться в реке, подойти к костру и нагой стоять без стеснения перед мужчиной.

— А-а!.. — вскрикнула женщина и вмиг скрылась в кедраче. Прошло немного времени. Она вернулась в одежде. Её лицо сияло. Она весело спросила:

— Чем я не человек?