Шоссе в никуда

В этот раз удачный отъезд шефа, означавший если не полный конец рабочей недели, то, во всяком случае, напряженной ее части, удачно совпал с днем рождения одного из ветеранов управления, подполковника Решетова. По этому случаю в обеденный перерыв, точнее уже за полчаса до его начала, в кабинете именинника было не протолкнуться, а в воздухе, несмотря на открытое окно, витал стойкий запах мандаринов и шампанского. По мнению Лунина, мероприятие очень напоминало репетицию празднования приближающегося Нового года, вот только лысый, гладковыбритый, непрерывно улыбающийся виновник торжества был не очень похож на Деда Сороза, а Снегурочки на торжестве и вовсе не оказалось. После того как с шампанским было покончено, откуда-то совершенно незаметно появилась одна, а затем и вторая бутылка коньяка. Это вновь подхлестнуло энтузиазм собравшихся, причем, как заметил Илья, не только мужчин, и поздравления зазвучали с новой силой.

Вернувшись в свой кабинет, Лунин некоторое время сидел в кресле, вытянув ноги и бессмысленным взглядом уставившись в монитор. Илья перебирал в голове возможные причины для того, чтобы не уйти домой пораньше, точнее, прямо сейчас, и никак не мог найти ни одной заслуживающей уважения. В голове Лунина еще продолжалась вялая дискуссия на тему, стоит ли садиться за руль выпимши, но в конце концов победила точка зрения, что «выпито было всего ничего, тем более при моем весе, постою возле машины, продышусь немного, и будет нормально, да и ехать не так уж и далеко». Для окончательного успокоения и без того уже почти задремавшей совести Лунин решил сделать контрольный звонок Ивану Алексеевичу и поинтересоваться состоянием здоровья Токовенко. Он уже извлек из кармана смартфон и теперь искал в контактах номер хирурга, когда дверь распахнулась, и в кабинет вошла Светочка, двумя руками неся укрытое фольгой блюдо.

— Я подумала, ты ведь не пообедал, — Светочка виновато улыбнулась, словно это она была причиной того, что весь обеденный перерыв Лунин больше налегал на коньяк, чем на мандарины, — а у меня пирог.

Она поставила блюдо на стол и сняла фольгу. Будящий аппетит аромат мгновенно дотянулся до носа Лунина. Илья сглотнул набежавшую слюну.

— Я тогда чайник поставлю. — Илья поспешно выбрался из-за стола.

— И знаешь что, — Светочка мягко коснулась руки Лунина, — запри дверь на ключ, а то сейчас на запах сюда пол-управления сбежится.

Илья решил, что Светочка, несомненно, права, и, взяв лежащую на столе связку ключей, направился к двери. Уже поворачивая ключ в замочной скважине, Лунин подумал, что желание Светочки закрыть дверь вызвано не только, а возможно, и не столько заботой о пироге. От этой мысли по телу Лунина разлилась приятная теплая волна, которая обычно растекается после нескольких глотков хорошего коньяка. Илья второй раз повернул ключ и, оставив его в двери, повернулся к Светочке.

* * *

Фоменко позвонил в пятницу.

— Илья Олегович, мое почтение, — голос заведующего отделением звучал непринужденно, — надеюсь, я не очень вас отвлекаю?

— Не очень, — честно признался Илья, допивающий уже третью за утро чашку чая с лимоном.

— Вы просили позвонить, как только будет возможность поговорить с Токовенко.

— И что, — ехать в больницу Лунину совсем не хотелось, — такая возможность имеется?

— Знаете, нет, — цокнул языком врач, — но я все равно решил вас набрать.

— Вы очень любезны, — вяло промямлил Илья, обводя взглядом пустой кабинет. — Иван Алексеевич, тут у меня люди, говорить не очень удобно.

— Ну хорошо, хорошо, — торопливо прощебетал Фоменко, — не буду вас забалтывать. Я ведь только хотел сказать, что он умер сегодня утром, так что рассчитывать на беседу с ним вам уже не стоит.

— Как умер? — Илья вскочил на ноги, отчего чашка в его руке дрогнула, и чай чуть было не пролился на клавиатуру.

— Тихо так умер, не приходя в сознание, — отозвался Иван Алексеевич. — Это было ожидаемо, как я и говорил, в организм попала инфекция. Если бы речь шла о какой-то другой конечности, был бы шанс отделаться ампутацией, но ведь голова… — Фоменко хихикнул. — Ампутировать мы, конечно, можем, но толку ведь с этого никакого не будет.

— А голова — это разве конечность? — сам не зная зачем, спросил Лунин.

— Как вам сказать, — рассмеялся Фоменко, — с научной точки зрения нет, конечности — это парные придатки тела, обособленные от туловища и движимые мускульной силой, но, как шутили студенты-медики еще в мое время, у головы, особенно у мужской, тоже есть пара. Ладно, Илья Олегович, повеселились — и будет, надо работать, а то мне до отпуска нужно все документы в порядок привести.

— Хорошего отдыха, — пробормотал Илья и бросил телефон на стол.

Пророчество Хованского начинало сбываться. Лунину надо было найти третьего участника нападения на семью Веретенниковых до того, как с этим третьим что-то случится, а в том, что это «что-то» произойдет, Илья почему-то не сомневался.

* * *

Вернувшийся из Москвы только накануне вечером Хованский благосклонно делился с Ильей лучами лунного света.