ШОУ

И тогда она, разрыдавшись, рассказала ему, практически первому встречному, всё: и то, что разбившийся самолет навсегда унес от нее верного друга; и что в его сумке, скорее всего, находились какие-то важные документы, и тогда, наверно, это была неслучайная катастрофа. И как самолет рухнул посреди жилого квартала, и люди находили на своих балконах челюсти и обрубки детских конечностей. И как мародеры первыми оказались на месте катастрофы и окровавленными руками рассовывали по карманам деньги, золотые цепочки и кольца. И как Кин прыгнул вниз, завязав глаза черной повязкой, – потому что каждый из нас летит вниз головой в бездну. И что он, наверное, чувствовал в тот краткий миг то же, что люди в том падающем на дома самолете…

Она рыдала и рыдала, пытаясь с помощью слов избавиться от накопившейся бури чувств и эмоций, не ища сочувствия или понимания, просто пытаясь передать то, что ее сотрясало изнутри.

И джентльмен растерялся и сник – потому что в таком шквале нечего делать его утлой лодчонке: ее сомнет в прах, расколет в щепки под давлением мощнейшего напора.

– У вас просто не то настроение, чтобы продолжать нашу беседу, – с этими словами он откланялся, не забыв оплатить счет.

Больше его номер никогда не высвечивался на дисплее ее телефона…

На следующий день ей пришлось встречаться с немцами. Тот самый, смешной, похожий на постаревшего клоуна немец – его звали Герхард, – приехал посмотреть Шоу и предложить гастроли. Его старший партнер (в смысле, главный по бизнесу) выглядел моложе, обаяние ему придавала пышная косичка, которая в конце вечера расплелась, обнажив его человеческую суть: он был рокер.

И тут Виэру понесло. Разговор проходил, как обычно, в ресторане, но двоим из большой компании было уже не до вкушения блюд. Они устремились в воспоминания: Хайнц с удовольствием рассказывал о тех концертах, что проводил, о тоннах звука, подробностях поведения звезд Uray Heep, Deep Purple, Led Zeppelin, Pink Floyd. А Виэра напевала их хиты – и это сближало как ничто другое…

Остальным нечего было делать, только говорить о простом и скучном: о том, что нужно посчитать затраты, выбрать место, подумать, где и как поставить шапито, куда поселить труппу, как организовать их быт и питание, договориться о гонорарах и пиротехнических эффектах, которые в Германии разрешены только в определенном формате. Да мало ли что нужно обсудить… Для Виэры смысл происходящего был утрачен, и главное, забыты – пусть ненадолго – те мрачные мысли, под действием которых она пребывала.

Распущенные белокурые волосы и голубые глаза Хайнца увлекли ее, как картина Рафаэля: можно было любоваться бесконечно, не задумываясь о последствиях опрометчиво посланных взглядов. Ведь завтра он уедет, и даст ли Бог свидеться?

Лего удивлялся переменчивости настроений Виэры, но надеялся, что ее природное обаяние сыграет свою роль. А переговоры под таким «соусом», а вовсе не под водку и закуску – всегда проходят блестяще… Впрочем, время покажет. По крайней мере, насколько продлится воздействие этого момента…

УРИ

Каждый раз, подходя к месту обитания Шоу и еще издалека завидев ванильный конус шапито, Виэра ловила себя на мысли, что визуальный объект влияет на всю территорию. У нее он вызывал какую-то необычную ассоциацию: раскинувшись на фоне безбрежного неба, шатер напоминал сказочную гору или волшебную сопку. Берег озера, может быть? Она навсегда запомнила, как однажды летним жарким днем плыла на катере по безбрежной синеве высокогорного озера. Тогда ей удалось особенно прочувствовать красоту береговой линии – и немало ей в этом помогла звучащая на их суденышке на полную мощь музыка Pink Floyd. Разнося звуки по водной глади, музыка только там и обрела свое место – это был «Dark Side of the Moon», загадка смысла влилась в нереальный в своей возвышенности пейзаж. Хорошо, что у однокурсника оказалась тогда эта заветная запись.

А еще своими очертаниями шатер походил на вулкан Кракатау: вспомнилась какая-то иллюстрация из учебника. Действующий исполин, расположенный между островами Индонезии. Он остался в памяти человечества своим колоссальным извержением в конце 19 века. Образовавшаяся тогда взрывная волна трижды обогнула земной шар, небо померкло, и сумерки держались в районе вулкана более суток. Вскоре после катастрофы солнце приняло своеобразную зеленую окраску. В таком виде светило наблюдали на Цейлоне и даже в Центральной Америке. Особенный цвет солнца тогда объяснили скоплением мельчайших частиц вулканического пепла, которые носились в верхних слоях атмосферы. Целый остров ушел под воду, а профиль территории сильно изменился.

Вот этот образ вулкана после своего извержения и вспоминался Виэре, когда в поле зрения попадал контур шапито.