Шпана

– Помолчи уже, философ доморощенный, – отвечал мне он и, подумав с минутку, – значит так – ни к какому Серафиму мы не ходили, слышишь, Николай?

Николай согласно кивнул головой.

– Сейчас возвращаемся в редакцию и быстро пишем статью, материала у нас вполне достаточно, фотографий, я думаю, хватит двух – отдельно бандиты со стрелами, отдельно эти двое мальцов с арбалетами. Утром бомба должна получиться… если успеем конечно…

– Куда ж мы денемся, Максимыч, – рассудительно отвечал фотограф, – должны успеть, и ещё время останется, чтоб собрать пресс-конференцию.

– Правильно мыслишь, – одобрил его Горький, – это, кстати вас двоих напрямую касается – завтра у нас в редакции или где там скажет старший, будете отвечать на вопросы собравшихся граждан. Теперь ещё вот что…

Горький стал мучительно вспоминать, что он забыл, я помог ему, видя такие мучения.

– Наверно про убийцу сына Башкирова забыли?

– Точно. Про него что можешь сказать – это тоже эти призраки постарались или как?

– Про это мне хотелось бы отдельно поговорить, господин Горький, – сказал я, глядя ему в глаза, – тема, не связанная с Сулейкой никак, поэтому коней гнать не стоит.

Горький немного удивлённо посмотрел на меня, но настаивать не стал – не стоит коней гнать, значит не стоит.

– А с этими чего делать будем? – спросил я, показывая на кафтаны, пронзённые стрелами, мы тем временем уже и до них добрались.

– Полицию привлекать, я думаю, никаких оснований нет, – ответил Горький, – потому что никаких трупов не имеется, а потусторонние силы не в их компетенции. Церковь можно было бы… я позвоню утром настоятелю Храма Александра Невского, ему недавно телефон провели, мы обсудим этот вопрос. А пока пусть всё остаётся как есть.

И тут уж мы окончательно разошлись – эти двое отправились по Похвалинке к себе домой сочинять сенсацию и печатать её усиленным тиражом, а мы с Лёхой в свою общагу, отсыпаться и отходить от кошмаров…

Глава 9

А с раннего утра меня разбудил приказчик Фрол и буквально за шиворот потащил к хозяину, к Матвей-Емельянычу.

– У меня срок же ещё не вышел, – попытался отбиться я, – до двенадцати же был уговор.

– Ничего не знаю, – отмахнулся тот, – Емельяныч приказал доставить тебя в кабинет, я и доставляю.

Ну делать нечего, доставился пред очи большого босса… тот был в очень плохом настроении, что выражалось в лихорадочных рефлекторных движениях рук и головы.

– Докладывай, – сразу с порога объявил он мне, – что накопал, а то кормлю я тебя, похоже, задарма.

Я вздохнул, сел без разрешения на свободный стул и довольно нагло спросил, нельзя ли меня хотя бы чаем обеспечить, а то завтрак пропущу наверно. Матвей убавил тон и крикнул в приёмную, чтоб принесли чаю. Разлили в стаканы, я прихлебнул и начал свой рассказ.

– Значится так у нас дела обстоят, любезнейший Матвей Емельяныч – подозреваемых в убийстве вашего сына было двое, один, как нетрудно догадаться, это мифический атаман Сулейка, на которого прямо указывали дошлые кошки, а второй один из главных ярмарочных бандитов Шнырь, у него какие-то невыясненные денежные отношения с Виктором были.

– Какие ещё денежные отношения? – хмуро спросил Матвей.

– Виктор у Шныря несколько раз одалживал крупные суммы, но до сих пор отдавал всё в срок, а вот в этот последний раз задержался с отдачей.

– Ему что, моих денег не хватало?

– Получается, что не хватало… но в это мы углубляться не будем, потому что обе эти версии не годятся ни к чёрту – ни Шнырь, ни Сулейка в убийств не виноваты, это я точно установил.

– И как же ты это установил? – недоверчиво спросил хозяин.

– Шнырь весь тот вечер играл в карты в одном известном ярмарочном шалмане, его там несколько человек видели, а про Сулейку я чуть позже поясню… там пройтись немного придётся.

– Хорошо, пройдёмся, – отвечал Матвей, – а ты не останавливайся, продолжай.

Тут я встал со своего стула и прошёлся по кабинету взад-вперёд, мне так лучше соображается, а хозяин посмотрел на эти мои упражнения немного удивлённо, но возражать не стал.

– Значит надо было рыть в другом направлении, подумал я и решил определить основной круг мотивов, по которым можно было бы человека жизни лишить. Во-первых это конечно деньги, но у Виктора, как вы сами говорите, с деньгами проблем не было, а то, что он у Шныря брал, это так, мелочи. Во-вторых женщины, любовь, ревность и всё такое… немного поколебавшись, это я тоже в сторону отложил. В-третьих, нельзя забывать и о психических отклонениях, к этому же пункту можно отнести и разные религиозные вещи. В-четвёртых, это служебные дела, продвижение там или шантаж какой или мешает, допустим, кто-то кому-то по работе очень сильно. И наконец это могла быть простая ошибка, но это редкость, конечно.

Тут я на время прекратил свои забеги к окну и обратно и неожиданно для самого себя объявил:

– А давайте прямо сейчас сходим на место одного преступления, тут недалеко, и там я скажу, в чём тут дело и кто виноват, а?

– Пойдём, – буркнул Матвей, поднимаясь со своего места.