Шпана

И мы с Лёхой вернулись в нашу общагу, точнее уже в мастерскую, и рассказали апостолам о том, что ночью случилось.

– А мы уже всё знаем, нам мельничные прочитали эту статейку из газеты.

И Пашка вытащил из кучи тряпья сегодняшний «Нижегородский листок». Статья о зловещем преступлении красовалась, естественно, на первом листе. Я на фотке получился не очень здорово, а вот Лёха хоть куда – он был очень доволен, его же сфотографировали как раз на фоне кафтанов и стрел. Дал по подзатыльнику всем и сказал, что работать пора, через неделю хозяину надо что-то готовое представить, которое макароны делать сможет.

А вечером меня выдернули на ту самую пресс-конференцию. Алексей Максимыч расстарался и снял для неё зал в здании городской Думы, недавно отстроенный конкурентом Башкирова купцом Бугровым… да, тем самым, который ночлежку еще сделал.

^{(здание городской думы Н.Новгорода в начале 20 века)}

Не сказать, чтобы ажиотаж был зашкаливающим, но зал заседаний этой самой городской думы заполнился много больше, чем наполовину. Среди присутствующих я с немалым удивлением узнал приказчика лавки, которая продавала дизели, как его… да, Людвига Карловича, и вот представьте себе, но в углу сидел бандит с ярмарки Шнырь. На бандита, впрочем, он не очень походил, одет и причесан был весьма пристойно.

Начал, естественно, всю эту бодягу Алексей Максимыч, представившийся заместителем главреда «Нижегородского листка».

– Все наверно, – сказал он, откашлявшись, – уже прочитали сегодняшний материал в нашей газете под названием «Конец зловещего призрака». Он вызвал определённый интерес у широких кругов городской общественности, поэтому было принято решение собрать всех заинтересованных лиц, чтобы они могли задать свои вопросы напрямую фигурантам этого дела. Рядом со мной сидит Александр эээ… Потапов, чуть дальше его брат Алексей, с другой стороны от меня – фотограф нашего издания Валентин Извольский. Как зовут меня, надеюсь, все знают…

Оказалось, что не все, в зале поднялся небольшой шум по этому поводу, Горький поморщился, но выложил своё имя и чем знаменит. После того, как шум улёгся, он предложил опустить дальнейшие официальности и сразу перейти к наболевшим вопросам. Более всего наболело у господина в светлом чесучовом костюме, сидевшего в первом ряду.

– Александр, вы твёрдо уверены, что это были призраки? А может это вам всё просто померещилось?

Ну чего, Саня, сказал я сам себе, назвался груздем, полезай…

– Можете, конечно, не верить, но я наговорился с этими призраками вдоволь… как минимум пять раз разговаривал… могу привести подробности относительно старых дел Сулейки, которыми он со мной поделился.

– Было бы весьма интересно, – ответил чесучёвый господин.

– Например возьмём тройное убийство в Гордеевке ровно два года назад…

Тут Горький пошептался с фотографом и счёл нужным пояснить:

– Да, было такое дело в 98 году, тогда были зверски убиты три прихожанина церкви святого Варфоломея, один из них при этом был распят на кладбищенском кресте.

– Так вот, Сулейка пояснил, почему именно их убили и при чём тут крест – это интересно?

В зале немедленно зашумели, что да, конечно-конечно, рассказывай. И я выдал.

– С этими тремя прихожанами очень тёмные вопросы возникают – все они входили в разное время в состав городской думы, все имели дело с распределением городских подрядов.

В зале ещё сильнее зашумели.

– Подряды выделялись нужным людям и на подставные компании и большей частью разворовывались, а помогал им в этих неблаговидных делах атаман Сулейка… да-да, он не только в лесах и в полях народ грабил, он был тесно, так сказать, интегрирован и во властные структуры. А затем эти три добропорядочных горожанина решили, что прекрасно могут обойтись и без услуг Сулейки, а он на это сильно обиделся. Дальше продолжать или и так понятно?

– А что с крестом? – выкрикнули откуда-то справа.

– Крест тут образовался исключительно в целях наглядной агитации, чтобы остальные устрашились и больше не пытались кидать атамана.

– А что, были и другие? – продолжил допытываться тот же голос справа.

– Конечно, могу и про них рассказать.

– Вы не назвали фамилии, – это мне уже Горький задал вопрос.

– Да, не назвал, причём сознательно, – признался я, – вы уверены, что общество готово выслушать всю правду?

Горький ненадолго задумался, потом кивнул головой и предложил высказаться следующему товарищу из зала, этот был в виде разнообразия в шикарном сером с искрой костюме.

– Ээээ, – так вот содержательно начал он свою речь, – Александр, ээээ… хотелось бы прояснить вопрос с последними преступлениями в нашем городе, связанными с дохлыми кошками…

– Вы имеете ввиду двойное убийство на Рождественской и смерть сына купца Башкирова? – помог ему Горький.

– Да, именно их я и имел ввиду, – произнес вопрошающий и на этом, видимо, полностью исчерпал свои запасы красноречия.

– Их убил Сулейка со своей подручной Зульфиёй, – с ходу огорошил собрание я. – Зачем? Этого я, к сожалению, не знаю, но могу высказать догадку, что они отказались с ним сотрудничать.