Читаем Шпандау: Тайный дневник полностью

4 апреля 1963 года. Сегодня за завтраком Ширах и Гесс отказались есть яйца из-за треснутой скорлупы. Они потребовали их заменить, и, к моему удивлению, требование было выполнено. Когда я поинтересовался, почему они подняли такой шум, Гесс объяснил:

— Негигиенично, если вода попадает внутрь яйца. Только представьте, сколько человек брали его в руки. И все это через трещину проникает в яйцо, попадает в желудок и, естественно, имеет губительные последствия. Теперь понятно?

Я кивнул с благодарностью и испугом. Днем Лонг шепотом рассказал мне, что отвергнутые яйца порезали в салат — который Ширах и Гесс съели с большим удовольствием.


24 апреля 1963 года. К сожалению, от нас уходят Баданов и Каргин, два самых дружелюбных русских охранника. Они давно мечтали вернуться домой. Один из их преемников уже приехал. Сегодня я спросил Каргина, что за человек новый охранник. Он без колебаний ответил: «Хороший, хороший человек. Не будет к вам приставать». Очевидно, я могу ему верить; потому что когда час спустя появился второй новенький и я задал Каргину тот же вопрос, он лишь пожал плечами.


12 мая 1963 года. Если бы советское посольство выдало визу моей жене для поездки в Москву, это было бы хорошим знаком. Но в визе отказали.


13 мая 1963 года. Сегодня моя работа в саду впервые удостоилась похвалы от Гесса:

— Содержать все в порядке — это настоящий подвиг. Но для меня самыми красивыми цветами здесь остаются одуванчики. Ну и еще, конечно, крапива; правда, в прошлом году вам непременно надо было все повыдергать.

Он засмеялся и отвернулся.


12 мая 1963 года. Несколько дней назад я, вопреки возражениям русского директора, получил разрешение выходить в сад раньше обычного времени — утром в половине девятого, а днем в половине второго. Но Шираха с Гессом уговорить не удалось. Сегодня я собрался приступить к работе в половине второго, но меня раздраженно остановил Пелерин:

— Вам только и надо, чтобы мы плясали под вашу дудку. В журнале нет ни слова об этом. Этак любой начнет гулять, когда ему вздумается.

Я напомнил, что разрешение уже получено, и пригрозил сообщить директору.

— Вы еще смеете мне угрожать! — вспыхнул он. — Как вы со мной разговариваете?

На мою удачу в разгар нашей перепалки мимо проходил Жуар, французский директор, и, выяснив причину спора, решил, что я прав. За дверью Пелерин возмущенно говорил Ростламу:

— Теперь он тут всем распоряжается. Он наглеет с каждым днем. Директора делают все, что он скажет. В следующий раз они вручат ему ключи!


16 мая 1963 года. Сегодня после восемнадцати лет бросил курить. Решил испытать свои силы. А может, для того, чтобы привести себя в форму — ведь от жизни на воле меня отделяют три года.


3 июня 1963 года. Троицын день. Сняли запрет на оперы; Красотка Маргарет разрешила их слушать, хотя и со свирепым выражением лица. Сегодня в первый раз поставили пластинку с оперой Моцарта «Так поступают все женщины», которую приобрели несколько лет назад.


12 июня 1963 года. Стараясь внести хоть какое-то разнообразие в свою жизнь, решил изменить привычное положение, в котором спал многие годы. Теперь я лежу головой к окну. По утрам мне в глаза больше не бьет яркий свет, от которого я всегда просыпался. Сверху дует свежий ветерок, наполняя легкие кислородом. Однако постоянно спать на сквозняке я не смогу. Значит, теперь у меня будет летнее и зимнее положение для сна.


16 июня 1963 года. Летняя жара. Загорел, как отпускник. Иногда хожу в одних спортивных трусах. Много лет назад это было строго запрещено — сейчас никто не обращает внимания. Разбрызгиватель для поливки газонов работает днем и ночью; всем лень его выключать.


16 июня 1963 года. Я назначил себе срок в четыре недели и продержался. Поэтому сегодня я сдал трубки плюс кисет для табака в багажное отделение, где они будут храниться вместе с 481 ершиком, которые мне много лет назад прислали из дома. Сначала я хотел сдать все семь трубок сразу, но передумал, потому что в этом случае мое испытание стало бы слишком легким.

В конце шестнадцатого века суровый критик курения трубок, которое вошло в моду благодаря сэру Уолтеру Рейли, писал: «Омерзительный, вонючий дым, его противно вдыхать, он разрушает мозг, наносит вред легким; он делает мужчину женоподобным, вялым и слабым, лишает смелости». Интересно, может, дамам нравятся курильщики именно потому, что курящие мужчины становятся менее жесткими?


17 июня 1963 года. Вечером пришли списки новых поступлений в библиотеку Шпандау. Мы должны написать, какие книги хотели бы получить. Гесс просит меня:

— Отметьте что-нибудь для меня. Не хочется читать весь список.

Я выбрал для Гесса несколько книг с такими названиями: «Искусство красноречия», «Как стать политиком» и «Лаиса. Искусство любви коринфских женщин».


Перейти на страницу:

Все книги серии Издательство Захаров

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное